Концепция национальной безопасности Грузии: критический взгляд британских экспертов

В августе 2012 г. британский Королевский Институт международных отношений Chatham House опубликовала аналитический доклад директора Программы внешней политики и безопасности Центра социальных исследований в Тбилиси Нила Макфарлейна «Грузия: Концепция национальной безопасности против Национальной безопасности». В документе дана подробная характеристика обнародованной в феврале сего года «Концепции национальной безопасности Грузии». При этом противопоставление, которое содержится в названии, отражает, по мнению исследователя, фундаментальную слабость Концепции: превалирование политической риторики над стратегическим анализом. Именно недостаточный уровень понимания угроз, недооценка настоящих рисков и провоцирование несбыточных надежд становятся для Грузии, по мнению Н. Макфарлейна, серьезной проблемой. 
 
Что касается самой Концепции, то она, как и полагается классическому документу данной категории, содержит информацию о ценностях, которые в руководстве страны считают основополагающими, и национальных интересах Грузии в долгосрочной перспективе. Исходя из этого, определены угрозы и возможности, вытекающие из нынешнего положения дел, а также приоритеты развития. Н. Макфарлейн считает грузинскую Концепцию интересной еще и потому, что на ее примере можно оценить, как глобализация и стремление к экономической открытости влияют на безопасность небольшой страны в современном мире.
 
Эксперт подчеркивает, что такие серьезные документы не должны быть элементом текущей политики правящих групп, поскольку создаются с другой целью. Но именно это произошло с грузинской Концепцией, сильно перегруженной политической риторикой. Даже в определении основного политического приоритета страны — интеграции с НАТО и ЕС — игнорируется ряд серьезных рисков и угроз. Провоцируя определенные ожидания в обществе, руководство страны не учитывает того, что вряд ли сможет их реализовать. Фокусируя внимание на чем-то недостижимом в среднесрочной перспективе, грузинская элита отвлекает свое и чужое внимание от более важных для страны вопросов и реальных целей. Наконец, такой подход подает неправильные сигналы для третьих стран, которые могут быть истолкованы тем или иным образом. Эксперт видит проблему Концепции еще и в том, что интересы режима в ней часто подменяют государственные. 
 
Предпринимая самостоятельную попытку в определении реальных, а не гипотетических угрозах национальной безопасности Грузии, Н. Макфарлейн концентрирует свое внимание на 5 основных проблемах:
 
• возможность внутренней нестабильности в Грузии, описание которой практически отсутствует в Концепции;
• вопросы безопасности, связанные с глобализацией и нишей, которую занимает в мировом разделении труда Грузия;
• кавказское направление внешней политики страны, в котором выделяются два источника угроз: конфликт в Нагорном Карабахе и Северный Кавказ;
• отношения с Россией;
• западная ориентация Грузии.
 

Стратегическое положение. Создание Концепции национальной безопасности представляет трудную задачу для любого государства, в особенности такого, как грузинское. Его постсоветская история коротка и отмечена рядом серьезнейших эксцессов. Страна мала и зависима от внешних сил. Войны в Южной Осетии и Абхазии оказали очень большое влияние на политическое и экономическое развитие Грузии. Сейчас Россия и ряд других стран считают эти конфликты разрешенными, что еще более усложняет задачи Грузии в данном направлении. Южная Осетия и Абхазия при этом не были единственными серьезными проблемами Грузии в ее постсоветской истории. За последние 20 лет власть в стране менялась два раза, и всякий раз это делалось антиконституционным путем. К этому нужно добавить непосредственное соседство с нестабильным Северным Кавказом.
 
В геополитическом плане Грузия подавляется окружающими ее Россией, Турцией и Ираном. Каждая из этих стран ведет на Южном Кавказе свою игру, и у них нет единой позиции по такому важному для региона вопросу, как Нагорный Карабах. Разморозка этого конфликта может иметь для Грузии самые печальные последствия, считает Макфарлейн. Исторически неплохие российско-иранские отношения могут на определенном этапе осложнить отношения между Россией и США, что также представляет угрозу для Грузии. 
Переходя с внутреннего и регионального уровней на глобальный, эксперт отмечает следующее: Грузия занимает периферийное положение по отношению к жизненно важным интересам евроатлантических стран и их основных институтов (ЕС и НАТО). Страна рассматривается ими сквозь призму осложнения отношений с Россией, к которому они очень чувствительны. Это серьезно ограничивает возможности Грузии для сотрудничества с Западом против России.
 
Экономическая политика руководства страны после 2003 года является одним из его основных публичных пиар-инструментов. Но одним из ее последствий стала очень сильная зависимость Грузии от колебаний в мировой экономике. Страна сделала ставку на получение иностранной помощи, прямые иностранные инвестиции и рост импорта товаров и услуг. В результате сложилась ситуация, в которой грузинское государство стало крайне чувствительным не только к изменениям в мировой экономике, но и к политике бюджетной экономии в ряде западных стран. Эта чувствительность усугубляется тем, что практически все потребляемое продовольствие Грузия импортирует. В качестве основных угроз для страны Макфарлейн выделяет:
 
• внутреннюю политику Грузии, содержащую в себе ряд серьезных рисков;
• региональную нестабильность, которая может очень дорого стоить стране;
• угрозу со стороны более сильной региональной державы;
• неготовность и нежелание Запада идти на серьезные политические риски и осложнение отношений с Россией из-за Грузии;
• чрезмерную зависимость от внешних экономических факторов.
 

Сильные стороны Концепции. Они заключены, в первую очередь, в правильном подходе к самому понятию «национальной безопасности». Документ отражает понимание в Грузии того, что, помимо военных и внешнеполитических факторов, оно включает в себя внутриполитические, экономические и другие аспекты. Ценности и интересы грузинского государства в Концепции определены в духе приверженности демократии, правам человека и экономическому развитию. Парламентские (2012 год) и президентские (2013 год) выборы имеют для страны большое значение. Они будут рассматриваться Западом сквозь призму продекларированной приверженности Грузии принципам демократии и свободы. В центре внимания будет способность нынешнего режима провести выборы согласно демократическим стандартам. У Грузии крайне негативный опыт передачи власти, в ее новейшей истории она ни разу не проходила по закону.
 
Позитивной стороной Концепции Макфарлейн считает то, что в ней отмечена необходимость защиты прав и всестороннего вовлечения национальных меньшинств в жизнь Грузии. Эксперт сравнивает в этой связи лозунг Звиада Гамсахурдиа «Грузия для грузин», ставший детонатором для этнических конфликтов в начале 90-х, с декларируемым сегодня отношением к национальным меньшинствам в стране. Сотрудничество Грузии с международными организациями и создание документальной базы в этой сфере относится в разряд безусловных достижений.
 
Будущего Южной Осетии и Абхазии Концепция касается в общих чертах («широкая автономия под юрисдикцией Грузии»). Отмечается необходимость контактов с населением обеих республик и их вовлечения в политическую, экономическую и культурную жизнь Грузии. Отсутствие контактов с властями Южной Осетии и Абхазии и концентрация на «народной дипломатии» — шаг понятный, но, по мнению эксперта, не совсем конструктивный. Никакого позитивного движения в данном направлении у Грузии нет, о чем говорит и безрезультатность Женевских дискуссий.
 
Еще одним положительным моментом в Концепции является ее мирная риторика. Макферлайн приводит обратный пример на Южном Кавказе — Азербайджан, который публично оставляет за собой право на силовое решение нагорно-карабахского конфликта.

Внутренняя нестабильность. 
 
Экономическое измерение. Макфарлейн считает парадоксальным тот факт, что в Концепции риску возрастания внутренней политической нестабильности уделена пара строк. У Грузии нет успешного опыта конституционной смены власти. Важное место отводится экономическим факторам. Долгосрочный экономический рост назван «одним из приоритетов национальной безопасности Грузии». До августовской войны темпы экономического роста в Грузии составляли 12% в год (2007), после 2009 года они достигли показателя в 7%. 
 
Вместе с тем, опросы населения, проведенные Тбилисским институтом политических исследований, показывают, что основной проблемой в Грузии является безработица. Так считают 75% опрошенных. На втором месте — бедность (68%). Третьей по актуальности проблемой грузины считают отношения с Россией (43%). Независимость Южной Осетии и Абхазии в качестве главной трудности, испытываемой страной, интересует только 25% ее граждан. Примерно треть грузин живет за чертой бедности. Что касается безработицы, то в сентябре 2011 года 67% опрошенных граждан страны назвали себя безработными. Абсолютные показатели экономического роста не вводят эксперта в заблуждение: внешний долг Грузии стабильно растет, а дефицит торгового баланса давно уже стал хроническим. Повышение уровня жизни в стране должно быть приоритетной задачей ее руководства.
 

Политическое измерение. Не самые лучшие социально-экономические показатели накладываются на политическую ситуацию внутри страны. Реформы Саакашвили в правоохранительной сфере и его борьба с коррупцией широко поддерживаются населением. Вместе с тем, грузины скептически настроены по отношению к своему Парламенту и все меньше участвуют в политической жизни страны. Только 46% жителей столицы голосовали на выборах ее мэра и городского совета, в Телави осенью 2011 года — 34%. Комбинация экономического неблагополучия и некоторой политической апатии населения может стать фундаментом для неблагоприятного развития событий в стране, хотя делать какие-то прогнозы в этой связи очень трудно.
 
Если судить по Концепции, то позиция руководства Грузии заключена в том, чтобы не замечать риска внутренней политической нестабильности, представлять своих оппонентом иностранными агентами и решать внутренние проблемы с помощью административного ресурса. С точки зрения национальной безопасности, такой подход неконструктивен. В политическом плане Макфарлейн считает его оправданным для нынешнего грузинского режима. Грузия в информационном пространстве подается как динамично развивающаяся демократия, открытая для инвестиций. Признание рисков внутренней политической нестабильности, корнем которых являются бедность, безработица и растущая апатия населения, не вписывается в этот тщательно создаваемый образ.
 

Глобальное экономическое измерение. Концепция трактует понятие «национальной безопасности» в широком контексте, уделяя большое внимание экономическим аспектам. Акцент при этом делается на транзитную роль Грузии и внешние экономические отношения. Такой подход имеет две стороны и, помимо новых возможностей, представляет для страны источник потенциальных угроз.
 
Практически все энергоносители Грузия импортирует. Импортируется также 80% продовольствия, что является индикатором состояния некогда процветавшего сельского хозяйства страны. Торговый дефицит Грузии составлял 2,7 миллиардов долларов в 2010 году, то есть примерно 25-30% ВВП. Общий внешний долг страны в период с 2007 по 2010 годы вырос на 350% и составил 80% от валового национального дохода. В 2011 году общий внешний долг Грузии равнялся 14,4 миллиардам долларов, из которых долг государственного сектора составил 3,7 миллиардов долларов.
 
Концепция отводит экономическому росту важное место в системе национальной безопасности страны, поэтому в ней должна содержаться оценка внешних экономических рисков для Грузии. Но ничего подобного в документе нет. С точки зрения национальной безопасности такой подход неверен. С политической точки зрения он логичен. Руководство страны пытается представить ее как успешно развивающуюся экономически. Указание на большую чувствительность к внешним импульсам было бы в этом отношении отрицательным сигналом для аудитории в Грузии и вне ее.
 

Кавказское направление. Разморозка конфликта в Нагорном Карабахе может нанести Грузии существенный экономический ущерб, разрушить систему ее энергетической безопасности, дестабилизировать места проживания национальных меньшинств и еще более обострить отношения с Россией. Макфарлейн описывает вероятный сценарий развития событий в случае, если Азербайджан попытается решить проблему силовым путем. Армения неминуемо ввяжется в войну. При этом она является членом ОДКБ (Азербайджан им не является), а также связана с Россией двусторонним соглашением в сфере обороны. В случае, если военные действия перейдут на территорию Армении, Россия будет обязана оказать ей помощь. Она также может оказать содействие армянской стороне в Нагорном Карабахе. Менее предсказуема позиция Ирана, но, учитывая его напряженные отношения с Азербайджаном, он также может склониться к поддержке Армении. Такая комбинация сразу поставит вопрос о позиции Турции, и армяно-азербайджанский конфликт станет региональным.
 
Армения является важным элементом стратегической позиции России на Южном Кавказе. Так как у двух стран нет общей границы, то возникают проблемы с потенциальными военными поставками в страну. Через Грузию они невозможны, даже воздушное пространство закрыто для российского военного траффика. Об Азербайджане речи не идет, в случае обострения обстановки в Нагорном Карабахе Россия не сможет использовать его территорию. То же самое касается Турции. Остается Иран, но осуществлять военные поставки из России в Армению таким путем будет очень дорого и сложно. Н. Макфарлейн считает наиболее вероятным и дешевым путем решения логистической проблемы для России грузинский. Поэтому на Грузию будет оказываться с российской стороны давление, в том числе и в случае нападения на Иран со стороны США и Израиля. Хотя Грузия и занимает в вопросе Нагорного Карабаха в общем нейтральную позицию и никаким образом не влияет на развитие событий, разморозка конфликта может иметь для нее крайне серьезные последствия. Стратегическое положение Грузии как транзитного коридора, по мнению эксперта, обязывает ее уделять сценариям развития ситуации в Нагорном Карабахе большее внимание.
 

Северный Кавказ. Нестабильный Северный Кавказ является источником угроз как для России, так и для Грузии. Но в Концепции ничего не сказано об этих рисках. Акцент сделан на «попытках России демонизировать Грузию в глазах населения региона» и необходимости развивать отношения с народами Северного Кавказа. Россия как политический субъект из этих формулировок исключена. Усилия Грузии по вопросу о «геноциде черкесов» и «этнических чистках на Кавказе», осуществленных Россией, по меньшей мере должны настораживать. Н. Макфарлейн заключает, что северо-кавказская стратегия Грузии, по сути, является антироссийской. Отдельные ее элементы должны трактоваться Россией как попытки негативно влиять на территории, находящиеся под ее юрисдикцией.

Россия. В Грузии пытаются убедить свое население в том, что Россия вот-вот распадется, и у нее нет будущего. Выдавая, таким образом, желаемое за действительное, грузинское руководство поступает недальновидно. Н. Макфарлейн не видит для этого предпосылок, и даже если бы они были, никакой пользы Грузии такое развитие событий не принесло бы. Государству нужна стратегия взаимодействия с Россией, в которой бы интересы Грузии учитывались максимально. Если прибегнуть к обобщению, то речь идет о коммуникации небольшой страны с большим и опасным соседом. Существует несколько вариантов, которыми может воспользоваться Грузия.
 
С точки зрения реальной политики, остановиться можно на двух. Попытаться найти баланс интересов, объединив усилия против общих угроз, либо пойти по пути той или иной формы интеграции с превосходящим государством. Поиск баланса более предпочтительная стратегия. Можно также занять выжидающую позицию с конечной целью в виде максимального политического суверенитета, либо попытаться «уйти от проблемы» и декларировать нейтралитет. Все эти стратегии использовались на постсоветском пространстве. Туркменистан — пример нейтрального государства, Азербайджан Макфарлейн считает классическим выжидателем, Казахстан пошел по пути интеграции, страны Балтии пытаются балансировать. Развитие событий на Южном Кавказе после 1991 года оставляет Грузии 2 варианта: либо пытаться найти в отношениях с Россией точку равновесия, устраивающего оба государства, либо пойти по пути интенсификации двусторонних отношений.
 
Россия в Концепции названа главной угрозой Грузии, что в общих чертах представляется разумным. Такое положение дел только отчасти объясняется политикой России, необходимо также учитывать решения, которые принимались и принимаются в самой Грузии. Но в Концепции о них ничего не сказано, вся ответственность переложена на Россию без попыток проанализировать грузинскую политику. Сначала упоминается «российская агрессия» 1921 года, затем 70 лет «советской оккупации». Макфарлейну кажется интересным факт игнорирования того, что на протяжении 30 лет из этих 70 во главе Советского Союза стоял грузин Сталин. Вина за события в Южной Осетии и Абхазии также возлагается на Россию и «сепаратистов», о действиях Грузии и их последствиях не сказано ничего. События 2008 года характеризуются как «российская агрессия». Позиция самого эксперта в этом вопросе несколько алогична: соглашаясь с такой формулировкой, он вместе с тем ссылается и на доклад комиссии Тальявини, в котором именно Грузия названа ответственной за начало боевых действий.
 
В качестве угрозы, продуцируемой Россией, Концепция также называет терроризм. Авторы ссылаются на несколько инцидентов, в которых был найден «российский след». Но процессы по этим делам не были прозрачными, никаких очевидных доказательств причастности России к ним нет, а беспристрастность грузинской юстиции в принципе сомнительна. Поэтому Н. Макфарлейн не считает возможным серьезно воспринимать итоги расследований по этим делам. Шаги Грузии по введению безвизового режима для российских граждан показывают, что и грузинское руководство на самом деле не озабочено террористической угрозой со стороны России. На официальном уровне приветствуются и российские инвестиции в Грузию, в том числе в основные инфраструктурные активы страны.
 
Ключевым положением Концепции относительно России является мысль о том, что она не может смириться с существованием Грузии как суверенного государства, ее евроатлантическим выбором и намерена превратить страну в «failedstate». Разногласия между руководством России и Грузии, таким образом, переносятся в экзистенциальную область, и это очень важно. Такой подход эксперт считает неверным.
 
Пример Азербайджана показывает, что Россия в состоянии принимать новые реалии и в полной мере признавать суверенитет кавказских республик. Кроме того, само руководство Грузии всячески поощряет приток российского капитала в страну. Концепция представляет Грузию в качестве невинной жертвы российского империализма, а действия самой Грузии не обсуждаются. Таким образом, руководство страны декларирует отказ от каких-либо усилий для улучшения межгосударственных отношений со своей стороны. Требования, которые выдвигаются России в Концепции, нереалистичны. Это «деоккупация» и «демилитаризация» Южной Осетии и Абхазии (в этой связи упор делается на усиление позиций Грузии в различных западных организациях и институтах), принятие Россией обязательств по неприменению силы в отношении Грузии, необходимость ввода международной миротворческой миссии на территории Южной Осетии и Абхазии. Иными словами, Концепция требует от России очень значительных односторонних уступок Грузии. Какой в этом смысл для России и зачем она должна на это идти, непонятно. Рассчитывать на помощь международного сообщества в этом вопросе грузинскому руководству не слишком следует: признавая территориальную целостность Грузии, ее западные партнеры развивают свои отношения с Россией. Совсем непонятным выглядит пожелание «смены российского режима», обозначенное в документе. Образ врага приносит очевидную пользу нынешнему грузинскому режиму, служа объяснением концентрации ресурсов в руках правящей элиты за счет демократических процессов в стране, а также являясь средством борьбы с оппозицией.
 

Запад. ЕС и НАТО являются абсолютным приоритетом внешней политики Грузии. Дипломатические ресурсы обоих институтов рассматриваются в Концепции как инструмент решения грузинских проблем с Россией. Но западные партнеры вряд ли готовы брать на себя ответственность за безопасность Грузии, учитывая ее отношения с непосредственным соседом.
 
НАТО. На бухарестском саммите в 2008 года НАТО выразило поддержку стремлению Грузии получить План действий по членству в организации. В сентябре того же года была создана комиссия «НАТО-Грузия», целью работы которой было способствовать скорейшему вступлению Грузии в альянс. Но американское предложение по предоставлению Плана не прошло из-за оппозиции со стороны Германии и других стран. Нет никаких оснований предполагать, что позиция этих стран сегодня изменилась, поэтому получение Грузией Плана, не говоря уже о вступлении в НАТО, выглядит маловероятным. Администрация Обамы в этом направлении гораздо менее активна, чем предыдущая. С другой стороны, причин пересматривать данные в Бухаресте 4 года назад обещания, также нет. Германия выступает против, но, в общем и целом, страны «старой Европы» придерживаются в этом вопросе нейтралитета. Грузии нужно более активно работать с новыми членами НАТО, которые пока представляют наименее влиятельный блок в альянсе.
 
Официальные причины, по которым Грузия не может пока вступить в НАТО, известны. Это проблемы с демократическим развитием (прежде всего с проведением выборов), судебная система и реформы в правоохранительной сфере. Основным фактором, конечно, является нежелание альянса брать на себя риски безопасности Грузии. Ряд стран, таких как Германия, гораздо больше озабочены своими отношениями с Россией, нежели проблемами не самого важного для них кавказского государства. Предпосылкой для активизации действий со стороны НАТО могут стать усилия самой Грузии по улучшению своих двусторонних отношений с Россией.
 
ЕС. ЕС для России гораздо меньший раздражитель, нежели НАТО. В случае с Грузией речь идет скорее об экономических отношениях, которые укрепляются через программу Восточного партнерства. Даже если учесть тот факт, что ЕС выступает конкурентом России в ее усилиях по созданию единого экономического пространства на постсоветской территории, вопрос с Грузией все равно не может стоять остро. В экономическом плане и по объему внутреннего рынка страна не представляет для России какой-то особой важности. Вступление Грузии в ЕС в обозримом будущем невозможно в силу целого ряда причин. У Брюсселя есть проблемы с новыми членами союза, особенно остро стоящие в Венгрии. Грузия не соответствует жестким требованиями, предъявляемым ЕС странам-кандидатам в сфере регулирования экономики, законодательства и других областях. Кроме того, основной задачей европейских стран сейчас является преодоление последствий экономического кризиса, поэтому грузинский вопрос в повестке дня сегодня не стоит. Серьезно рассчитывать на ЕС в вопросах национальной безопасности для Грузии будет неправильным решением.
 
США. Для Администрации Буша Грузия была витриной демократии на Кавказе. Грузинское руководство умело пользовалось таким отношением, в том числе и с помощью лоббистских структур в США. Но во время войны 2008 года прямой американской поддержки страна не получила. Своеобразным утешением для Грузии стало заключение Соглашения по стратегическому партнерству с Америкой. Документ, впрочем, не предусматривает конкретных мер в области обеспечения безопасности Грузии.
Администрация Обамы не оправдала надежд грузинского руководства. Риторическая поддержка территориальной целостности страны не стала основанием для существенной американской поддержки Грузии в области безопасности. Причин у более сдержанного отношения США к Грузии несколько.
 
Во-первых, это тесные связи грузинского руководства с нынешними политическими оппонентами Обамы. Во-вторых, это «перезагрузка» отношений с Россией. Разногласия по Грузии не могут мешать США выстраивать с Россией диалог по более важным вопросам (Иран, Северная Корея, контроль над вооружениями). В-третьих, финансовый кризис в США сместил внимание Администрации Обамы на внутренние вопросы. В частности, ожидается сокращении численного состава армии. Система национальной безопасности США подвергается пересмотру: акцент смещается в сторону Азии. В-четвертых, американское общество не испытывает энтузиазма по поводу вовлечения страны в самые разные международные вопросы. В значительной степени это следствие военных кампаний в Ираке и Афганистане. В 2010 году Чикагский совет по международным отношениям провел социологический опрос. Примерно 79% респондентов отметили, что США слишком активно играет роль «мирового полицейского». В массе своей американские граждане не желают, чтобы государство вмешивалось в иностранные конфликты, не представляющие угрозы его жизненно важным интересам. Исследование показало, что война 2008 года для граждан США не стала чем-то важным и запоминающимся: 81% считают российско-американские отношения хорошими или нейтральными. В-пятых, американская повестка безопасности сегодня очень перегружена и без Грузии. 
 
Рассчитывать на интеграцию в западные структуры и двусторонние соглашения по стратегическому сотрудничеству с западными странами для Грузии рисковая стратегия. Это переоценка способности и готовности Запада помогать стране, и в то же время недооценка возможностей России. Но прозападная ориентация Концепции несет в себе политические плюсы. Она поддерживает нарратив нынешнего грузинского режима по поводу будущего страны, усиливает его легитимность и наносит удар по легитимности оппозиции, обвиняемой в связях с Россией.
 

Стратегическое значение Грузии. Неоправданные надежды, которые связывают с поддержкой Запада, отражают разрыв между восприятием значения Грузии на Западе и в самой стране. Представление об исключительной стратегической важности Грузии и Южного Кавказа для евроатлантической системы безопасности очень популярно в грузинском обществе. Акцент делается на вопросах энергетической безопасности, транспортного значения региона и важности в случае войны Запада против Ирана. Факты, между тем, не совсем подтверждают справедливости такого мнения.
 
Объем каспийской нефти, которая проходит через Грузию, составляет примерно 1% мирового рынка. Поставки газа из региона по сравнению с Россией и Персидским заливом незначительны. Логистическая ценность Южного Кавказа в свете грядущего вывода войск НАТО из Афганистана также под сомнением, поскольку в этой масштабной операции может принять участие Россия. Вероятность войны с Ираном и необходимости в ней южно-кавказского плацдарма Н. Макфарлейн считает не очень высокой, потому что после иракской и афганской кампаний США вряд ли станут сразу вовлекаться в новую войну. В случае точечных операций ВВС необходимости в Грузии у США также не будет.
 
Южный Кавказ — значимый в геополитическом плане регион, в котором Грузия занимает выгодное положение. Но его значение в контексте стратегии и интересов Запада несколько преувеличивается. Настойчивые попытки вступить в НАТО сильно ухудшили ее отношения с Россией. Расчет на помощь со стороны Запада в решении своих проблем с безопасностью эксперт считает не самым умным подходом со стороны Грузии.
 

Заключительные положения. Оценка Концепции зависит от того, с какой стороны к ней подойти. С точки зрения национальной безопасности в документе есть упущения. В нем недооценивается ряд серьезных угроз, таких как внутренняя политическая нестабильность, острая чувствительность к колебаниям в мировой экономике, последствия региональных конфликтов. Некоторые проблемы ставятся неверным образом, как в случае с Россией. Однозначная ставка на интеграцию с западными структурами в целях защиты своих интересов против России не принимает во внимание реальное положение дел: поддержка Западом Грузии имеет свои четкие пределы. Стратегическое положение Грузии на самом деле несколько отличается от того, что содержится в Концепции. В этой связи можно отметить следующее.
 
Для минимизации угрозы внутренней нестабильности Грузии необходимо использовать максимально возможные ресурсы для борьбы с бедностью и безработицей. Очень важно обеспечить демократические выборы в стране, это поможет укрепить отношения с западными странами. Возможные эксцессы во время электоральных кампаний могут серьезно осложнить дальнейшее взаимодействие с Западом.
Для минимизации рисков глобального экономического характера грузинскому руководству можно рекомендовать уделить особое внимание сельскому хозяйству страны. Необходимо снизить зависимость Грузии от импорта продовольствия, цены на которое в мире нестабильны. Такой шаг окажет позитивное влияние на торговый дефицит Грузии и уровень бедности населения.
 
Грузии рекомендуется обратить большее внимание на вопросы региональной безопасности, в первую очередь связанные с Нагорным Карабахом. Северокавказской стратегии не следует уделять такого публичного внимания, как сейчас. Ресурсов для эффективного использования нестабильности в регионе против России у Грузии нет, а реакция самой России на грузинские попытки раскачать обстановку на Северном Кавказе может иметь для страны серьезные негативные последствия.
Полностью прозападная антироссийская политика несет с собой очень высокие риски. Грузии необходимо постепенно идти к нормализации отношений со своим непосредственным соседом. Это не означает отказа от стремления вступить в НАТО и ЕС. Но Грузии нужна многовекторная внешняя политика с акцентом на региональные аспекты.
 
С точки зрения формирования рамок политической дискуссии и создания привлекательного образа страны для зарубежных партнеров Концепция имеет для грузинского режима совершенно определенное значение. Представление о России, транслируемое документом, является фактором усиления легитимности нынешнего режима. Приверженность демократическим принципам соответствует ожиданиям Запада. Внимание, уделенное в Концепции национальным меньшинствам, удовлетворяет международные организации, занимающиеся данным вопросом. Игнорирование риска внутренней политической нестабильности — попытка представить Грузию страной, привлекательной для инвестиций. По этой причине в Концепции практически опущены и международные экономические риски.
 
Концепция национальной безопасности — документ, являющийся основой для политики государства в области безопасности. В случае с Грузией политические моменты в нем зачастую превалируют над стратегическим анализом, что негативно сказывается на практической ценности Концепции. Неправильное понимание важных аспектов национальной безопасности и некорректная постановка проблем для такой страны, как Грузия, может иметь, по мнению британского эксперта, слишком высокую цену.
 

В заключение необходимо отметить, что доклад Н. Макфарлейна представляет собой серьезный интерес для югоосетинского экспертного сообщества. Дело в том, что ситуация острого внутриполитического и социально-экономического кризиса, разразившаяся в Южной Осетии в ноябре- декабре 2011 г. была вызвана, как минимум, тремя факторами. Во-первых, моральной, политической и экономической слабостью власти. Во-вторых, неспособностью политических институтов решать имеющиеся в Республике проблемы системно и последовательно, исходя из коренных интересов личности, общества и государства, а также имеющихся угроз безопасности. В-третьих, наличием, сложившейся еще в начале 90-х годов порочной традиции, когда национальные интересы Республики Южная Осетия, подменялись политиканством, меркантильными и властными интересами отдельных личностей, причем как представителей югоосетинской власти, так и т.н. «гражданского общества». 
 
В данной ситуации высказанная Н. Макфарлейном мысль о том, что эффективность власти напрямую зависит от того, насколько власть способна поставить национальные цели, ценности и интересы выше амбиций и аппетитов своих акторов, причем как действующих, так и оппозиционных, является той аксиомой, с которой новое руководство Южной Осетии должно начать серьезный разговор о настоящем и будущем Республики Южная Осетия.

АНО «Центр стратегического развития «Перспектива»