Россия не Кот д'Ивуар, или к чему приведет заказ гаагского правосудия

На прошлой неделе произошло событие, которое будет иметь определенные последствия для ситуации вокруг Южной Осетии и может затронуть интересы России в Закавказье. Международный уголовный суд в Гааге по запросу прокурора Фату Бенсуды санкционировал начало расследования военных преступлений, совершенных во время августовской войны в Южной Осетии в 2008 году. Предполагается, что следствие охватит период с 1 июля 2008 года по 10 октября 2008 года, что вызывает ряд вопросов по поводу этой странной хронологии.
Собственно свой запрос прокурор МУС сформулировала еще в октябре 2015 года, в том же месяце она совершила визит в Грузию. Официально было заявлено, что прокурор МУС посещает Грузию, чтобы собрать дополнительные сведения о событиях войны 2008 года.
Между тем еще тогда, ходатайствуя о начале судебного следствия, прокурор обнародовала некоторые результаты собственного предварительного расследования, в частности, заявив, что во время августовской войны против этнических грузин совершались преступления в рамках плана, «организованного и проведенного де-факто властями Южной Осетии и при возможном участии представителей российских вооруженных сил». Аналогичные оценки прозвучали и сейчас.
Формулировки Международного уголовного суда вызвали жесткую реакцию со стороны российских следователей и юристов. Так, по словам председателя Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина, квалификация Международным уголовным судом событий августа 2008 года «как международного вооруженного конфликта между Россией и Грузией», не обоснована. «Таким образом МУС задал вектор расследования и начал подводить обстоятельства дела под сомнительную судебную доктрину «фактического контроля над территорией», которая была сформулирована в ряде других ангажированных решений международных судебных органов, направленных против интересов России. Операция по принуждению Грузии к миру была направлена исключительно на защиту жизни и здоровья российских миротворческих сил, а также проживающих там граждан Российской Федерации. К этим действиям нас обязывала, в том числе российская Конституция. Кроме того, делая вывод о том, что Россия контролировала действия властей Южной Осетии, МУС полностью проигнорировал то, что на территории Южной Осетии на тот период находились смешанные миротворческие силы, состоящие из миротворческих контингентов Грузии, Южной Осетии и России, которые согласно мандату совместно обеспечивали мир. Помимо этого, не следует забывать, что сам по себе южноосетинский конфликт возник задолго до событий 2008 года, еще в начале 1990 годов, когда никакого влияния на власти Южной Осетии Россия оказать просто не могла», — подчеркивает А.Бастрыкин.
Возмущение Бастрыкина вызвал и тот факт, что в качестве предмета расследования Гаагским судом определены военные преступления и преступления против человечности, которые, по выводам гаагского прокурора, были совершены вооруженными силами не Грузии, а Южной Осетии, причем против этнических грузин. «То есть МУС перевернул обстоятельства дела с ног на голову, оставив за рамками предмета расследования факты массовых убийств и увечий осетинской части населения Южной Осетии и вынужденного переселения с места проживания десять тысяч осетин», — отметил глава СК.
В подобной ситуации Южной Осетии необходимо четко сформулировать свои задачи и позицию в отношении начавшегося расследования с учетом того, что уже первичные формулировки ставят жертву в положение преступника и агрессора. Для сравнения, комиссия Евросоюза во главе с Тальявини признавала Южную Осетию если не как государство, то в качестве стороны в конфликте и международно признанном переговорном формате СКК. Члены комиссии ЕС вполне адекватно воспринимали аргументы и доказательства, предоставляемые осетинской стороной, не делая изначально выводов, которые смахивают на уже готовые приговоры. Нынешний прокурор МУС не затрудняет себя подобной задачей, заявляя, что для нее Южная Осетия была и остается частью Грузии и, соответственно, расследование ведется на территории Грузии. Еще одно главное отличие двух расследований состоит также в том, что Тальявини с коллегами изучала предысторию событий 2008 года, если уж не с 1989-92 годов, то хотя бы с 2004 года, когда по инициативе Грузии началась эскалация напряженности в тогдашней зоне грузино-осетинского конфликта.
Но на расследование комиссии Тальявини Фату Бенсуда пока что даже не пробовала ссылаться, что говорит о многом. Если бы Международный уголовный суд в Гааге намеревался объективно разбираться в событиях войны августа 2008 года, то, помимо материалов Следственного комитета РФ, для начала расследования вполне должно было хватить результатов работы международной комиссии ЕС, в итоговом докладе которой Грузия была недвусмысленно названа инициатором боевых действий. В докладе Тальявини четко говорится и о совершении военных преступлений в отношении мирного населения Южной Осетии, в частности, включая применение систем залпового огня «Град», кассетных боеприпасов и других подобных средств.
В этой связи встает закономерный вопрос, каким образом блюститель международной законности родом из Гамбии пытается определить виновников совершенных военных преступлений, если изначально из поля зрения следствия выпадает период подготовки к агрессии и планомерное удушение Южной Осетии с использованием методов государственного терроризма, целенаправленного подведения ситуации в республике до гуманитарной катастрофы. Или теракты, массовые захваты заложников, снайперский отстрел мирного населения, энергетическая и водная блокады на протяжении 4 лет уже не считаются военными преступлениями и преступлениями против человечности, равно как и планы по отравлению водных источников? Как в таком случае гаагские прокуроры собираются определить степень виновности Саакашвили и других высокопоставленных чиновников в его окружении, в том числе в силовых структурах, в подготовке и совершении военных преступлений?
Ничего подобного в первичных выводах Бенсуды не содержится, лишь делается акцент на нападениях на миротворческие силы, но при этом о существовании осетинских миротворцев и потерях среди них речь вообще не идет. Ну и, конечно же, в центре внимания гаагского сыска любимый конек Запада и Грузии — тема грузинских «беженцев» из Южной Осетии, о десятках тысяч осетинских беженцев ни звука. Нетрудно предположить, какая реальная цель поставлена перед разоблачительницей мелких африканских диктаторов и племенных вождей.
Если намерения прокурора МУС вполне понятны, то еще более важным представляется поиск ответа на вопрос, что можно противопоставить любителям заказного правосудия. Примечательно, что после провала агрессии Грузия и западные страны начали информационную кампанию, не прекращающегося до сих пор, по концентрации внимания общественности на пяти днях августа 2008 года. То, что августу 2008-го предшествовали почти 20 лет агрессии Грузии против Южной Осетии и акты геноцида, осознанно замалчивалось.
Благодаря искусственному моделированию картины российско-грузинского конфликта и сведению истории многолетней агрессии против Южной Осетии к пяти дням удалось легко исключить фактор Южной Осетии как реальной жертвы агрессии, и на фоне противопоставления «маленькой» Грузии и «большой» России убедить международную общественность в существовании агрессивных намерений со стороны России.
В этой ситуации перед российскими, абхазскими и осетинскими СМИ, а также экспертными структурами встает задача «освежить» память коллективного европейского обывателя, и не только, напоминанием о тщательно скрываемых страницах новейшей истории Грузии.
Другой важный аспект касается привлечения к ответственности военных преступников из числа грузинских политиков и военных деятелей. Как оказалось, для решения этой задачи явно недостаточно сотен томов собранных Следственным комитетом доказательств и жестких формулировок уголовных дел. Регулярные упоминания о совершенных зверствах раз в год во время очередной годовщины грузинской агрессии в федеральных СМИ тоже мало помогают совершению правосудия. Возможно, правы те, кто говорит, что у России за последние годы есть достаточно много более важных задач, чем заниматься поиском и привлечением к ответственности грузинских военных преступников. Однако, как показывает практика, для США и их западных союзников не существует забытых целей и задач, если это способствует продвижению их интересов. Спустя 8 лет они вновь возвращаются к теме событий 2008 года, когда казалось, что все оценки уже поставлены и четко определены виновники случившегося. При этом речь не идет о простой переоценке произошедшего для морального удовлетворения обитателей Белого дома или получения очередного бонуса в информационной войне против России. Возможное решение Международного суда в Гааге станет обоснованием для активизации вмешательства Запада в процессы, происходящие в Кавказском регионе с целью противодействия усилению влияния России. Для сравнения, сбитый малазийский «Боинг» и попытки привлечь Россию к ответственности за события на Украине, в том числе с использованием механизмов международного правосудия, стали обоснованием для введения санкций и наращивания военной поддержки киевского режима.
Подготовка к новому витку передела сфер влияния в Закавказье уже идет. Расширение существующих и создание новых энергетических и транспортных коридоров в регионе в обход России параллельно с появлением натовской инфраструктуры в Грузии создают серьезные предпосылки к этому процессу. Гаагскому трибуналу, видимо, предстоит обеспечить информационную составляющую. И это происходит не только на кавказском направлении. В Великобритании новый виток получило расследование дела Литвиненко с громкими персональными обвинениями в адрес российского руководства. В Польше возобновляют расследование авиакатастрофы, приведшей к гибели польского президента Леха Качиньского под Смоленском в 2010 году.
Таким образом, неожиданно проснувшийся интерес Гаагского суда к событиям 2008 года дополняет общую картину давления на Россию, что исключает теоретически возможное проявление объективности со стороны Бенсуды и ее коллег.
Одновременно, ангажированные решения МУС будут иметь серьезное влияние на внутриполитическую ситуацию в Грузии, став сильной подпиткой реваншистских и антироссийских настроений. Мощную информационную поддержку получат радикальные прозападные круги, в первую очередь в лице сторонников Саакашвили, которые удвоят усилия по срыву процесса улучшения отношений Грузии и России, не говоря уже о повышении их шансов в вопросе возвращения к власти.
Вероятнее всего, именно учет всех этих обстоятельств послужил причиной отказа России принять участие в следствии МУС. Так России будет проще подвергнуть сомнению и девальвировать заказные выводы гаагских судей.
Заявления со стороны МИД России о пересмотре отношения РФ к МУС из-за необоснованных обвинений в адрес российских войск и югоосетинских ополченцев являются серьезным предупреждением этой ангажированной структуре. После проявления явно заказного характера расследования Россия отказалась участвовать в расследовании, учитывая к тому же, что РФ не ратифицировала Римский статут, которым регулируется деятельность суда.
Определиться с тактикой поведения в отношении деятельности гамбийского «следопыта» предстоит и Южной Осетии. Прежде всего, необходимо обозначить однозначное условие по расширению хронологического охвата следствия и учета событий предыдущих лет при оценке действий сторон. В случае отказа от подобных элементарных условий сотрудничество с Гаагским трибуналом теряет всякий смысл. Более того, при продолжении изначального предвзятого отношения, России и Южной Осетии следует сосредоточить все усилия на нивелировании значения нынешнего расследования МУС. Нездоровый энтузиазм, охвативший грузинских политиков и экспертов после начала расследования со стороны МУС, не должен на кого-то производить впечатление. Гаагский суд в настоящее время расследует дела по восьми странам и предварительно изучает материалы ещё по семи государствам. Однако по сути это дутая статистика, МУС имеет крайне шаткий юридический статус — почти ни одна крупная страна мира не подписала или не ратифицировала договор о его создании. К примеру, ни Россия, ни США, ни Китай, ни Индия, ни Индонезия, ни Иран, ни Израиль, ни большинство арабских стран не признают юрисдикции этой структуры с сомнительной репутацией. За последние годы МУС старался не задевать интересы крупных держав, предпочитая «гонять» различных племенных вождей и президентов из Мали, Конго, Нигерии, Судана и других африканских стран. В частности, на сегодняшний день Фату Бенсуда держит в кутузке Гаагского трибунала экс-президента Кот д'Ивуара Лорана Гбагбо.
По-видимому, успехи на своем родном континенте сподвигли гамбийского прокурора принять заказ на продолжение деятельности уже в другом регионе, правда, ей следует учесть, что Россия — не Кот д'Ивуар, а Владимир Путин не Лоран Гбагбо. Последствия для этой сутяжной конторы за чрезмерно ретивое исполнение полученного заказа могут быть иными, чем в Африке.

А. ТЕДЕЕВ,
газета «Южная Осетия»