Региональная власть – та самая черная дыра, обращающая в ничто любые инициативы, спущенные сверху

Власть, порождающая критическую массу молчаливого большинства, обрекает себя на крах, а общество — на сосуществование с терроризмом?
Большая часть россиян предпочитает не иметь дел с государством, утверждают социологи. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты опросов «Левада-центра» и полевых работ Фонда поддержки социальных исследований «Хамовники», чей доклад о «гаражной экономике» широко обсуждался не только в СМИ, но и в самых высоких кабинетах власти.
До конца года правительство подготовит законопроект, согласно которому предприниматели, готовые выйти из тени, будут освобождены от ответственности за незаконную деятельность.
Однако эксперты — не только в области экономики — сомневаются в успехе этой инициативы. Недоверие к институтам власти укоренено гораздо глубже. И, как ни парадоксально, на это указывает даже пресловутая 86-процентная поддержка президента.
Политика превращается в не имеющий отношения к реальности телевизионный сериал, где положительный герой ведет бесконечную борьбу против внутренних и внешних врагов.
В действительности же массы видят в государстве лишь коррумпированный аппарат, нацеленный на репрессии, и стараются избегать каких бы то ни было контактов с ним.
Любопытно, что и об отстраненности масс, и об утрате смыслов, навязываемых сверху, еще в 1982 году писал известный французский социолог и философ Жан Бодрийяр.
На его взгляд, «молчаливое большинство» есть тень, отбрасываемая властью, и одновременно — бездна, которая ее поглощает. И именно в этих условиях появляется терроризм — как еще один способ уничтожения социального. 
Просто экономика
Подробно останавливаться на докладе о «гаражной экономике» мы не будем. Основные его тезисы и выводы достаточно широко обсуждались в СМИ весной-летом этого года. С публикациями по теме можно ознакомиться здесь. 
Вкратце же отметим, что цифры исследователей примерно сошлись с теми, что называла вице-премьер Ольга Голодец еще в 2013 году: почти половина трудоспособного населения России «непонятно, где заняты, чем заняты, как заняты» (38 млн человек из 86 млн, по словам Голодец; от 30 до 46 процентов — в зависимости от регионов — по оценкам экспертов фонда «Хамовники»). 
В июле нынешнего года Владимир Путин, как сообщало издание Bloomberg, на закрытой части Совета по стратегическому развитию заявил, что необходимо вывести из тени 30 миллионов самозанятых россиян.
21 сентября на заседании того же совета президент России вернулся к теме и предложил на два года освободить самозанятых граждан от уплаты налогов и обязательных взносов.
А глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев заверил, что законопроект об освобождении от ответственности за незаконную деятельность индивидуальных предпринимателей и руководителей малых и средних предприятий, добровольно решивших работать в правовом поле, будет подготовлен к концу года. 
При этом Улюкаев отметил, что нелегальным предпринимательством занимается в стране 16 миллионов россиян.
Эксперты скептически отнеслись к инициативе властей. 
Нет никакой теневой экономики, говорит по этому поводу профессор НИУ ВШЭ Симон Кордонский, исследователь рынка промыслов внелегальных предпринимателей, — «она вся явная»: «Она является просто экономикой. А вот государство — это имитация экономики». 
«С гаражной экономики кормится город, а уважаемым людям, имеющим авторитет, платят откаты. А уважаемые люди распределяют тех, кто их уважает, по точкам прибыли с обязанностью ежемесячно «заносить»», — поясняет Кордонский на примере Ульяновска.
По его мнению, «гаражная экономика» — это не малый и средний бизнес, как его представляют власти. Это промысел. От бизнеса он отличается тем, что работает в первую очередь не на капитализацию, а на репутацию, социальный капитал, который впоследствии позволяет зарабатывать деньги. 
Это способ выживания, добавляет Сергей Селеев, исследователь Фонда поддержки социальных исследований «Хамовники».
И одна из стратегий выживания — не выбиваться из общего ряда, оставаться невидимым для государства: «Один гаражник сказал, что, начиная зарабатывать большие деньги, ты либо должен идти в депутаты, либо депутаты придут к тебе».
Опасный игрок
Но «играют в прятки» с государством не только те, кто занят в «гаражной экономике».
В конце августа — накануне парламентских выборов — «Левада-центр» провел опрос, который показал, что 80% россиян не готовы активно участвовать в политической жизни страны. А 66% респондентов признались, что стараются избегать контактов с властью и полагаются только на себя. 
В интервью газете «Фонтанка» Лев Гудков, директор «Аналитического центра Юрия Левады», обратил внимание на парадоксальные, казалось бы, результаты исследований. 
С одной стороны, согласно октябрьскому рейтингу, 55 процентов населения полагает, что страна движется правильным курсом. С другой — две трети опрошенных негативно относятся к деятельности Думы.
Более того, относительно коррупционных скандалов с участием высокопоставленных чиновников «в разное время от 75 до 85 процентов граждан отвечали, что это — признаки тотального разложения российского государства».
По мнению Гудкова, высокий уровень поддержки президента объясняется тем, что «иллюзиями, надеждами на власть — на первое лицо — при авторитарном режиме компенсируется низкий уровень доверия к институтам».
Эту точку зрения разделяет и глава лаборатории методологии социальных исследований РАНХиГС Дмитрий Рогозин.
«В нашей системе политическое поведение — это просмотр телевизора, то есть принятие власти через телевизионную картинку», — констатирует он в недавнем интервью «Росбалту».
«Власть — это игрок, который, если ты начинаешь играть с ним всерьез и становишься заметным, очень быстро начинает действовать не по правилам, — поясняет далее Рогозин.
— А поскольку он, с одной стороны, определяет правила, а с другой — им не следует, это самый опасный игрок. От него лучше держаться подальше. И единственное, что я могу сделать (я сейчас как рядовой человек рассуждаю), — даже не просто уклоняться от взаимодействия с ним, а превратить его в телекартинку. Заклинание такое совершить, самогипноз: он только в телевизоре, а в жизни его нет!».
Быть незаметным для государства — только с виду инфантильная стратегия. На самом деле она рациональна, продолжает социолог. Именно так, по его словам, и логично поступать у нас тем, кто хочет что-то сделать:
«Как полевой интервьюер я встречаюсь в российской глубинке с самыми разными людьми этого типа. И ни один из них не собирается свою активность показывать государству. Ни один! Это я о людях деятельных и предприимчивых. Конечно, есть предпринимательство другого типа, эксплуатирующее административный ресурс, но мы сейчас не об этом».
Критическая масса
Чтобы выйти из тени, нужно верить государству. А эта вера, как показывают масштабные полевые исследования, подорвана, если не окончательно, то надолго. Чем это может обернуться для страны?
Когда «молчаливое большинство» становится «критической массой», наступает «смерть, конец политического процесса», пишет французский мыслитель Жан Бодрийяр (1929-2007) в работе «В тени молчаливого большинства, или конец социального». 
Массы, отстранившиеся от любого участия в политике, по его мнению, функционируют «как гигантская черная дыра, безжалостно отклоняющая, изгибающая и искривляющая все потоки энергии и световые излучения, которые с ней сближаются».
В этой черной дыре превращается в ничто любая информация — политическая, педагогическая, культурная. Теряются смыслы: «рациональная коммуникация и массы несовместимы. Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелища».
Но: «именно будучи «свободными», они и противопоставляют свой отказ от смысла и жажду зрелищ диктату здравомыслия. Этого принудительного просвечивания, этого политического давления они опасаются, как смерти».
Самозанятые предприниматели не выйдут из тени, потому что оставаться незаметными для них — это вопрос выживания.
То же касается тех, кто выражает поддержку государству, но предпочитает не вступать с ним в контакт. Приспособленчество — такая же разумная стратегия «молчаливого большинства». 
«Они [массы] не выражают себя — их зондируют. Они не рефлектируют — их подвергают тестированию, это не молчание, которое не говорит, это молчание, которое накладывает запрет на то, чтобы о нем говорили от его имени. Оно, стало быть, является отнюдь не формой отстраненности, а совершеннейшим по своему характеру оружием».
При этом в массах нет революционного потенциала, убежден Бодрийяр. Они вообще лишены какой-либо социальной реальности — нет никаких классов, «масс трудящихся» и пр.
Массы ни против чего не восстают, они «упраздняют систему, всего лишь подталкивая ее к функционированию по законам гиперлогики, в режиме предельной нагрузки, который ей противопоказан».
Чтобы проиллюстрировать последний тезис, достаточно вспомнить недавнее всеобщее голосование. Поставленная перед партией власти задача победить на выборах превратила сам процесс в фарс. Именно потому, что массы действовали в режиме предельной нагрузки, будто соревнуясь, кто больше сфальсифицирует голосов.
Здесь следует оговориться, что согласно Бодрийяру, «проводниками смысла нам дано быть не иначе как от случая к случаю — в сущности же мы образуем самую настоящую массу, большую часть времени находящуюся в состоянии неконтролируемого страха или смутной тревоги». 
Так что региональная и местная власть, которая зачастую действует по принципу «заставь дурака богу молиться» — это тоже массы, та самая черная дыра, обращающая в ничто любые инициативы, спущенные сверху.
Никаких смыслов средние и нижние звенья вертикали давно не производят. Зато проявляют чудеса угодливости, робко надеясь не на то, чтобы быть замеченными и отмеченными вышестоящим начальством, а на то, чтобы, напротив, раствориться среди таких же услужливых губернаторов, мэров, глав районов и пр.
То же касается и федеральных органов власти. Все эти бесчисленные законы и законопроекты а-ля «пакет Яровой», как и исполнение этих законов, — чем не режим предельной нагрузки?
Восхитительный союз
«Долгое время казалось, что апатия масс должна приветствоваться властью. У власти сложилось убеждение, что чем пассивнее массы, тем эффективнее можно ими управлять. Исходя из него она и действовала в период, когда властные механизмы были централизованы и бюрократизированы.
Однако сегодня последствия этой стратегии оборачиваются против самой власти: безразличие масс, которое она активно поддерживала, предвещает ее крах», — предсказывает Бодрийяр. 
«Молчаливое большинство — это не сущность и не социологическая реальность, это тень, отбрасываемая властью, разверзнувшаяся перед ней бездна, поглощающая ее форма, — отмечает философ.
— Текучее, неустойчивое, податливое, слишком быстро уступающее любому воздействию скопление, характеризующаяся гиперреальным конформизмом, крайней степенью пассивности туманность — вот виновник сегодняшней гибели власти.
Но точно так же и краха революции — потому что такого рода имплозивная масса по определению никогда не взорвется и, следовательно, неизбежно нейтрализует любой обращенный к ней революционный призыв».
Единственный феномен, который близок массе «как виновнику потрясений и смерти социального», — это терроризм, считает Бодрийяр:
«С одной стороны, масса и терроризм — непримиримые враги, и власть без труда сталкивает их друг с другом. Но с другой — есть и то, в чем они удивительным образом совпадают: отрицает социальное и отказывается от смысла не только масса — это характерно и для терроризма.
Терроризм полагает, что он выступает против капитала (мирового империализма и т.п.), но он ошибается — на деле он противодействует социальному, которое и является его настоящим противником. Современный терроризм держит под прицелом социальное в ответ на терроризм социального».
Подытоживая приведенные тезисы, можно вывести некую формулу: власть, порождающая критическую массу молчаливого большинства, обрекает себя на крах, а общество — на сосуществование с терроризмом.
По Бодрийяру, этот процесс — необратимый. Он предсказывает, что «восхитительный союз тех, кому нечего сказать, и масс, которые не говорят» кончится смертью социального — все, что сегодня имеет общественное значение, потеряет смысл. А «черная дыра» поглотит саму оппозицию «власть — массы».
Власть, открыто фальсифицирующая выборы, лишается легитимности. Государство, контакта с которым избегает большинство граждан, лишается смысла.
По крайней мере того, что записан в Конституции — как «демократическое федеративное правовое», «социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».
Российская Федерация сегодня — огромное территориальное образование, где население не может определиться ни со своим прошлым, ни со своим будущим и старается быть невидимым в настоящем. 
Об отсутствии «адекватного понятийного аппарата, языка для описания нашей страны» говорит в упомянутом интервью Симон Кордонский: «Проблема в идеях. В каком мы социальном времени живем? Какое сейчас время, какая эпоха? Никто не знает. Время постмодерна? Это и есть пустота».
«Страх за будущее настолько силен, что не позволяет мне о нем думать. Лучше на это вообще не смотреть», — заканчивает свое интервью его коллега Дмитрий Рогозин. 
http://kavpolit.com/articles/molchalivyj_mogilschik_vlasti-29312/