«Музыка и политика взаимосвязаны»

Ахсар Джигкаев – историк, музыкант, политик, публицист. Родился в Цхинвале в 1954 году в актерской семье, окончил историко-иностранный факультет Юго-осетинского педагогического института.

В тяжелые для Южной Осетии годы конфликта и становления государственности стал активным участником Народного Фронта «Адамон Ныхас», впоследствии был депутатом парламента первого созыва и возглавлял комитет по информации и печати РЮО. Стоял у истоков создания независимого телевидения, редактор первых независимых изданий в Южной Осетии «Ариаг мон» и «Адамон Ныхас». В Южной Осетии также известен как соло-гитарист легендарной группы «Бонварон» (небесная звезда). В последние годы выпустил два компакт-диска. Читатели знают его по песням: «Хонгæ кафт», «Мæ куывд, мæ зарæг», «Судзут мæ цæстытæ», «Æз мæ цард мæ Ирæн радтон» и др.

Печатается в газете «Социал-Демократ Алании», и Интернет-сайте независимого журнала «Amaga»

Наше интервью о Ахсаре, музыке и политике…

– Ахсар, уже более 30 лет вы занимаетесь осетинской эстрадной музыкой. Многие мои знакомые во Владикавказе вспоминают концерт «Бонварон» и говорят, что ваши рок импровизации сильно впечатляли. Это был период расцвета «Дип Перпл», «Лед Зеппелин», «Блак Саббат» и запрета в СССР всего «западного» на ТВ и радио. Как вам удавалось в советские времена совмещать рок со статусом государственного ансамбля?

– В 70-ые годы произошел культурный взрыв, и он прокатился по всем континентам. Это было время всевозможных маленьких революций в молодежной среде, оказавших влияние на культуру и искусство. Они были связаны с протестными настроениями, которые следовали за войнами, расовыми волнениями и экономическими кризисами. Все помнят и Вьетнам, и Анжелу Девис, Дин Рида, хиппи, битников и т.д.

И хотя в Южной Осетии взрыва не было, культурный подъем произошел. С конца 50-х на юге планомерно сменялись джаз, эстрада и рок. Мало кто знает, что в то время в Цхинвале солидно играл большой джазовый оркестр. Сегодня можно удивляться, откуда эти люди в то время доставали инструменты, где учились играть. Ведь тогда это все было под негласным запретом. Известный лозунг: «сегодня ты играешь на саксофоне – завтра ты продашь родину», выражал позиции официоза.

По прошествии времени я убежден, что Южная Осетия могучая по своей творческой потенции провинция. И хотя тогда только чабаны не увлекались роком, в Южной Осетии его играли очень хорошо. Грузия тогда была сильным культурным регионом, и у «Бонварона» там было свое весьма почетное место.

Это было следствием колоссальных усилий и не потому, что мы трудно усваивали материал. Всем «конторским букашкам» и в Тбилиси и в Цхинвале позволили курировать эту «опасную» отрасль и они со своими комиссиями постоянно болтались под ногами, ничего не понимая и не помогая. Однако, в конце концов, нам присвоили государственный статус. И таких эстрадных ансамблей в СССР было, по моему, всего четыре, вместе с Песнярами.

То, что мы совмещали рок и КПСС – это тоже заслуга южан: им нравились рок изложения осетинских народных песен, и это было главным средством убеждения партийных секретарей. Основа популярности видится еще и в том, что мы точно копировали три самые известные в то время группы «Блак Саббат», «Дип Перпл» и «Лед Зеппелин». Наши фанаты, в числе которых были и продвинутые партийные и комсомольские работники, никакой бесполезной критики в наш адрес со стороны властей не допускали.

Кроме того, повезло и в том, что у нас были два чиновника, имеющих свое мнение. Это наш директор Тадтаев Юрий и завотделом облисполкома Костя Сланов. Тогда таких было очень мало и все они были за нас… К тому же, существовал свой набор хитростей, которыми тогда откупались от комиссий. Скажем, иногда выдавали западные композиции за зарубежные народные песни, или за песни протеста против буржуев. Как протестовал, скажем, Дин Рид, антизападник и любимчик партийцев из Бюро.

В Северную Осетию мы впервые приехали в 74-ом. Местные снобы проявляли в начале недоверие. Но здесь на учебе было немало южан, наших фанатов. После первого концерта все недоразумения были сняты и наш рок-«грохот» и «соляки» все поставили на свои места. Мы всколыхнули городских фанатов, и наши гастроли были самым сильным импульсом сближения молодежи юга и севера. Надо понимать, что Бонварон после этого стал предметом многих споров и обсуждений, модных в то время в молодежной среде. Люди впервые заговорили об осетинском роке и проблемах осетинской музыки. К сожалению, никому из рок фанатов не удалось пока стать большим государственным чиновником и осетинский рок не стал, как и многое другое полезное, стабильным явлением осетинской культуры. Но это не потому, что среди деятелей рока нет толковых личностей,- как раз наоборот….

– В 89 году я была на концерте созданной вами «Пиковой Дамы», в драмтеатре Южной Осетии. Насколько мне стало известно, это было единственное выступление рок-группы. Хард-рок и мистика хорошо дополняют друг друга. Кто предложил такое название? После «Утренней звезды» («Бонварон») это звучало довольно странно. Вам не кажется, что это мистическое название оказалось не случайным, на фоне того какие трагические события ожидали Осетию?

– «Пиковая Дама» – это моя последняя, как оказалось, попытка создать концептуальный ансамбль и вывезти осетинскую музыку за пределы Осетии. Все музыкальные идеи, название и программа были сформулированы мною и исполнены очень одаренными музыкантами. Все они либо участники, либо воспитанники Бонварон. Рядом со мной был талантливый в делах человек Толик Кокоев, который доверял моему вкусу и сам был фанатом рока. Он рискнул взять в банке ссуду, и мы в течение месяца набирали в Москве необходимое оборудование.

Концерт совпал с периодом роста грузинского давления на права южных осетин, и мы считали для себя важным поддержать дух молодежи, которая составила основу протестной публики Южной Осетии.

В то время наш Обком верил в бессмертие КПСС, а чиновники и интеллигенты получали у Обкома зарплату. Посему мало беспокоились об Осетии, которая деньги не печатала, не составляла пятилеток и не писала политических инструкций по поводу того, как жить лучше. Поэтому Осетии никто не доверял, кроме молодых. Они организовались в движение сопротивления нацистам, рвавшимся в то время к власти в Грузии и грозившим южанам «закрытием» языка, автономии и тоннеля. Мы посвятили движению сопротивления «Адамон Ныхас» музыкальную композицию с принятым в таких случаях набором слов «проснуться», «взбодриться», «сплотиться», «действовать» и т. д. И хотя ни одного из этих известных слов Бонварон сам не выдумал, мы этим подписали себе приговор: Обком, видимо, хотел показать, что не спит вовсе, и распорядился быстро взыскать выданную ссуду, то есть «закрыть» ансамбль. «Пиковая Дама» и на сей раз оказалась «рок»-овой, в прямом и переносном смысле. Однако, в отличие от нас – музыкантов, к южным осетинам эта Дама оказалась благосклонней, и в результате неустанной драматической борьбы южные осетины отстояли свои политические и национальные права и нынешняя Республика Южная Осетия – гарант этих прав. До тех пор, пока эти права не предадут осетинские чиновники и политики.

Конституция, а значит Республика, не нужна народу, которому не нужны права. А такой народ надо очень долго «воспитывать», уничтожая его достоинство и честь. На юге все это кое-как сохранили, в отличие от тех, кто все эти годы критиковал и клеветал на южан и участников сопротивления. Одним словом, в отличие от «Пиковой Дамы», Южная Осетия возрождается, и это главное счастливое различие между «закрытым» юго-осетинским рок ансамблем «Пиковая Дама» и Юго-Осетинской Республикой. Минимум мистики – максимум сознательности, труда и борьбы…

– Я знаю, что в вашей жизни были периоды глубокого изучения различной религиозной литературы, и вы очень много времени отдаёте изучению религии осетин. Некоторые музыканты ездят в Тибет для того, чтоб раскрыть в себе новые творческие возможности. Как Вы считаете, духовные поиски отражаются на музыке и вообще творчестве и как они отразились на вашей музыке и жизни?

– Мои религиозные поиски и убеждения – это отдельная, сложная тема. Я скажу только то, что Тибет стоит в очереди с теми, кому еще предстоит дорасти до Осетии. То, что сегодня многие музыканты ездят в Тибет и в различные религиозные центры – это хорошо. Но только у малой части их это – признаки благородного поиска вдохновения. Многие ездят ради туристического интереса или ради моды. Скажем, снять клип среди почтенных аборигенов, прыгая по лесенкам какой-нибудь архитектурной достопримечательности, попевая попсу. Но то, что они это делают по своему желанию, а не по заданию чиновников – уже хорошо, ибо творческая свобода делает смысл и бессмысленность различимыми.

Музыка для меня, как и для многих, в период запрета церкви и была религией. Все, что было необходимо молодому человеку для духовного развития, давала музыка. Рок музыканты моего поколения, как правило, интеллектуалы и люди с широким и правильным взглядом на вещи, и это следствие подобных духовных поисков.

Что касается религии – это проблемы возраста. Для религии нужен возраст. Недаром все исторические образы мудрецов – это образы старцев. Религия, которая не делает человека мудрым, знающим жизнь и нравы, просто плодит клубы и собрания читателей и почитателей священных книг. Для них ценность этих книг в том, что они их не понимают…. Между прочим, невежество – не последнее условие хорошего настроения…. Меньше знаешь – лучше спишь. Так человечество уже один раз проспало угрозу конца. Если бы не Ной….

А Рок музыка, и попса вообще – это область реализации честолюбивых планов и амбиций молодого человека. С возрастом, если музыка не стала профессией и источником материального существования, эти амбиции уходят и музыка становится предметом почитания и развлечения. И только в редких случаях Музыка помогает переходить в сферу религиозную. В конечном счете, все зависит от самого строя и склада человека, рок музыка – лишь средство реализации творческих идей. В моей жизни на стыке музыки и религии родились почти все мои правильные, на мой взгляд, творческие выборы и решения. И это тоже другая тема.

Но я добавлю, что религия – это важное для человека духовное пространство, главной чертой которого должна быть его Понятность. Судя по тому, что происходит в мире в религиозной сфере, я утверждаю, что мир потерял понимание и назначение религии. Получается, кто кого побьет – у того и религия правильная.

Религия – это руководство к жизни, к счастью, если угодно, Кто как живет – такая у него и религия. Сегодня легко сравнить у кого она какая. У осетин она самая правильная по манифестациям. Это я утверждаю после тщательного изучения материала. Содержание этих манифестаций – религиозные дни и их празднование. Судя по осетинским религиозным календарям, осетины «занимались» религией круглый год и это прямое доказательство правильности жизни осетинских предков – все радуются, приглашают и угощают друг друга, клянутся в истинности слов и праведности поступков, стараются произносить мудрые тосты и не ленятся заниматься назиданием младшим правильных вещей. Это образы и отголоски стандартов и образов древней жизни Мудрых. Однако, заканчиваются праздники и мы окунаемся в жизнь и начинаются привычные ложь, обман, недоверие и сквернословие.

Поэтому, я со своими соратниками поддержали призывы НЕВИДИМОПРИСУТСТВУЩИХ и НЕЗРИМО трудимся в Академии Реставрации. Смысл? – сделать Жизнь Понятной, чтобы каждый «малый» знал, «что такое хорошо, и что такое плохо». Сделать жизнь Религией и Праздником, хотя бы слегка похожей на жизнь времен Великих и Счастливых Нартов. А ведь они были, и Золотые Времена и Мудрые Нарты! История осетин и Осетинский религиозный Свет – прямые на то указания.

– Вам удавалось собирать аншлаги не только на концертах, но и на митингах. Как вы пришли в политику, и что сыграло решающее значение в выборе?

– Аншлаги и на концертах и на митингах могут обеспечиваться только в том случае, если ты понимаешь что делаешь или что говоришь. Я старался делать то, что знаю и говорить то, что понимаю. Я прекрасно понимал проблемы осетинской эстрады и прекрасно понимал угрозы, которые сулили нам новые времена. Развитие событий к 1988 году не оставляли сомнений в лживости горбачевской перестройки и в ее провале. Исходя из идейных платформ новых политических элит, из их действий и амбиций на фоне рутинности и малоподвижности старого аппарата, смысл развития событий был однозначным. Этого не видели только слепо-глухо-немые. Их и у нас было немало. Но южане в целом это увидели и сделали свой выбор в пользу движения сопротивления и борьбы за свое законное будущее.

Я, как и многие тогда, тоже чувствовал нестыковки и опасности курса Горбачева. Но решающее значение выхода из музыки в политику имели Обком, «отобравший» мой ансамбль, и выдающийся, как показали время и события, политолог Алан Чочиев, возглавлявший в то время движение сопротивления. Он почти с документальной точностью оформил то, что у меня было в качестве предчувствия. Все сделанные им прогнозы оправдались даже в формальных позициях. Близость взглядов (мы оба – историки), патриотичность, и наличие строгой политической логичности, (вместо болезненных политических амбиций), у Алана были мне симпатичны и сыграли важную роль в моем выборе – я вступил в ряды политического движения.

В 93 году на очередных выборах нас у власти сменили следующие избранники. И так должно быть, ибо это – демократия, и этого мы добивались для своего народа. В том, что осетины сегодня все еще не в лучших условиях виновата не демократия, а слабое ее понимание и неумелое ее использование общественностью. На фоне бурно расцветших технологий и технологов так называемого оболванивания масс, осетинская патриотическая элита беззуба, косна и пуглива. Эти «нелучшие» времена будут длиться до тех пор, пока осетины не научаться выбирать себе сардара, способного ПОНИМАТЬ время и решать проблемы Осетии. Такие люди у нации всегда есть.

– Мой знакомый историк утверждает, что «музыка и политика очень взаимосвязаны». Вы разделяете это мнение? И как, на ваш взгляд, взаимосвязаны осетинская музыка с осетинской политикой.

– Я считаю, что осетинская музыка должна быть связана с осетинской политикой только в том случае, если и музыканты и политики имеют мозги и желают блага себе и своему народу. Но большинство, видимо, с этим не согласны, потому как народные блага с годами не особенно прибавляются, несмотря на то, что полно поэтов, музыкантов и политиков. В душе презираю тех, которые видят глупость своих сардаров и, тем не менее, поют и аплодируют им, увеличивая общую скорбь и собственное ничтожество. Так они и связаны – осетинские музыканты и осетинские политики. И «знакомый историк», если не поленишься у него осведомиться, скажет тебе то же самое
http://amaga.ossetia.ru/