Земфира Цахилова: «Показать настоящую Чабахан не получилось»

Осетинский зритель знает Земфиру Цахилову по фильму «Последний снег». Советская и российская актриса театра и кино давно живет вдали от малой родины, но с удовольствием поделилась воспоминаниями об Осетии и своей молодости. 
— Земфира Аврамовна, чем вы сейчас занимаетесь? Как-то связаны еще с кино- или театральным искусством?
— Продолжаю временами сниматься в кино. Иногда нравится работа, а иногда просто неудобно отказаться. Последняя кинолента с моим участием — «Соврешь-умрешь» нашего с вами земляка, осетинского режиссера Алана Догузова. Месяц назад этот фильм представлял отечественный кинематограф в Берлине. Российская премьера киноленты запланирована на осень. А с театром наши пути разошлись. Времени нет совсем. Я уже 24 года возглавляю собственную актерскую школу.
— Речь идет о детском центре эстетики и красоты «Катюша»? Почему такое название?
— Когда школа только зародилась, я в шутку сказала, что назову ее в честь первой воспитанницы. Ей оказалась Катя Михайловская, которая потом очень много снималась в кино («Ералаш», «Улица Сезам», «Волшебник Изумрудного города» и др.) и оправдала мои надежды. Я начинала в 90-е. Это было тяжелое для страны время, но я ничуть не жалею, что выбрала именно этот путь. Я горжусь тем, что мои воспитанники становятся настоящими актерами. Среди них таки таланты, как Катя Старшова, известная всем по роли Пуговки в сериале «Папины дочки» и Лянка Грыу, у которой в копилке уже более полусотни ролей. Все дети, которых вы видите на экране телевизора, все мои. Они умеют петь, танцевать, владеют актерским мастерством и поэтому востребованы. Эту свою деятельность считаю более успешной и полезной для общества, чем актерскую карьеру. 
— Этот год в России объявлен Годом кино. Не будем говорить в масштабах всей страны. Давайте поговорим об осетинском кино. Какие воспоминания у вас связаны с традициями осетинского кинематографа?
— Я снялась всего в двух фильмах осетинского кино — «Встреча проездом» с Бибо Ватаевым и «Последний снег». Бибо учился на два курса старше меня, и мы хорошо дружили. «Встреча проездом» — его дипломный фильм, и именно меня он пригласил в нем сниматься. Это была сплошная песня в смысле творчества, организации. Но с драматургией было все из ряда вон плохо, и мы вечерами сидели допоздна и правили, утром снимали. В итоге нам это не нравилось, и все начиналось с начала. Я видела, как он болел душой и хотел стать настоящим осетинским кинорежиссером, и как это ему не удалось. Это больно и обидно. Я помню, как куда бы мы ни приехали, в каком бы селе ни были, везде люди с радостью встречали съемочную группу, выходили на улицу и готовы были выполнять любые режиссерские указания.
К сожалению, от «Последнего снега» у меня не самые лучшие воспоминания. Я не довольна ни собой, ни фильмом. До сих пор меня не покидает горечь моей невыполненной задачи. На мне лежала невероятная ответственность, так как я играла Чабахан Басиеву, которая была моей тетей и прожила свою недолгую жизнь в нашем доме. Мне изначально не нравилась драматургия, не сложились взаимоотношения с режиссером и все время возникали споры, возможно, поэтому и недовольна итогом. Если бы мне выдалась возможность, я бы сняла другой фильм про Чабахан Басиеву.
— В осетинском кино был и юмор, и тяжелая история нашего народа, и неповторимый быт и колорит. Вам какие наши фильмы ближе?
— Очень люблю «Осетинскую легенду». Во многом потому, что он сделан на основе нашей истории. В тройке любимых еще «Горец» («Хохаг») и «Сын Иристона». Эти фильмы есть у меня на дисках и очень часто к ним обращаюсь, пересматриваю и получаю наслаждение от нашего национального искусства. 
— У вас более 20 киноролей. Какую считаете самой успешной, яркой?
— Я не могу сказать, что прожила счастливую жизнь в кинематографе, но и жаловаться не приходится. Самой яркой картиной, в которой снималась, наверное, считаю «Жил человек». Там я сыграла вместе с замечательным актером Арменом Джигарханяном. Одна из любимых картин — «Последний гайдук», где сыграла Веронику. В нем повествуется о романтической юности легендарного комдива, героя гражданской войны Котовского. В Молдавии я получила приз за женскую роль в этом фильме. Всего у меня было 27 ролей в кино и все в главных ролях. Честно говоря, в эпизодах никогда и не звали играть. Как-то мой старший сын сделал мне большой подарок. Он пришел радостный с большим железным чемоданом и попросил, чтобы я догадалась, что там. Оказалось, что он ради меня провел большую работу: объехал все национальные киностудии, где я снималась, и собрал полную коллекцию всех фильмов с моим участием. В этом чемодане были все мои 27 фильмов.
— Когда решили, что актерство — ваше призвание? Вы же не сразу к этому пришли. Сначала был медицинский, потом педагогический институт…
— Я думаю, что внутренне я пришла к этому еще в детстве. Но при выборе профессии семейным советом решили, что лучший вуз в республике — медицинский. Я поступила туда, но это была явно не моя профессия. Решила, что если и губить свою жизнь, то хотя бы с пользой, и пошла в педагогический. Так бы и стала потомственным учителем, если бы не один мой смелый и, можно сказать, наглый поступок. Я пошла прямиком к министру культуры и попросила о помощи. Он прям при мне позвонил главному режиссеру Осетинского театра, тогда им была Бритаева, и попросил ее посмотреть меня. Я пришла, пару месяцев поиграла в массовках и поехала учиться в Москву. Мне было уже 18, когда я с первого раза прошла в театральное училище им. Щукина.
— Вы сами как-то говорили, что у вас всеядное лицо. Почему?
— Да, именно всеядное. Благодаря этому меня постоянно звали сниматься на национальных киностудиях. Кого я только ни играла: молдаванку, украинку, армянку, грузинку, таджичку, румынку, даже индианку и француженку. Я вроде бы типажом подходила под все национальности сразу и, конечно, играла и роль осетинской героини. К 60-летию образования СССР даже получила приз за самое большое количество сыгранных ролей разных национальностей. Но когда развалился Союз, то все мои фильмы остались в этих республиках и умерли для российского зрителя, хотя там были неплохие работы выдающихся режиссеров. Эти работы не стыдно показывать даже сегодня. 
— Вы родились в Алагире, в самый разгар войны, в 43-м. Немцев только-только прогнали из города. Все-таки ваши ровесники были особенными детьми, детьми войны. Расскажите о той Осетии, городе своего детства.
— Детство мое было чудное, несмотря на то, что проходило в послевоенный период и было бедным. Я никогда не была инертной, мне нравилась общественная деятельность, и я с удовольствием ей занималась. Кроме того, я хорошо училась и всегда была отличницей, летом часто отдыхала в лагерях в Кобани и Цее. Были, конечно, и другие эпизоды в моем детстве. Мать была женой врага народа, и у нее наготове всегда был чемодан со сложенными вещами на тот случай, если за ней придут. Я боялась, что маму тоже заберут. Мы вместе собирали посылки отцу, я писала ему трогательные письма, иногда даже в стихах. Его письма были все исчерканы цензурой, мало что можно было прочитать.
Помню, как нам сообщили, что в одни руки выдадут по полкило сахара. Как мы встали в 4 часа утра, а ночью я не спала и представляла, как буду есть этот сахар. Каждое лето мы с братом на рассвете собирали по два ведра фруктов из собственного огорода: сливы, алычу и везли их на продажу. На вырученные деньги покупали книги и обувь к школе. Но я была счастлива. Я выходила рано утром и смотрела, как первые лучи солнца ложатся на горные заснеженные вершины и понимала, что это рай на земле. 
— Чьим было решение отдать вас в музыкальную школу? Почему выбрали такой редкий инструмент, как баян?
— Мне было уже лет 10, когда сообщили, что в Алагире открывается музыкальная школа. Это было вселенское счастье! Наконец, могла куда-то деть свою неуемную творческую энергию. Сразу побежала туда, но меня ждало разочарование: для фортепиано уже была большой, и оставались баян и домра. Я облюбовала баян. Из Орджоникидзе приехали замечательные педагоги и открыли для меня мир музыки. Дома инструмента не было, и я подолгу задерживалась в школе, чтобы что-то выучить. Мама, видя мое усердие, собрала деньги и купила баян.
— Мне известно, что ваша любовь к театру началась еще в детстве. Расскажите об этом.
— Мама была заядлым театралом, постоянно ездила на спектакли в Орджоникидзе и брала меня с собой. Сразу после окончания учебы я была принята в труппу Московского театра им. Моссовета. Первая моя роль — молодая жена Экзюпери в спектакле «Жизнь Сент-Экзюпери». Самого писателя играл Вадим Бероев, с нами еще играла Татьяна Бестаева. Такое обилие осетин в одном спектакле в шутку прозвали «осетинский кишлак». И я никак не могла их переубедить, что в Северной Осетии нет кишлаков, у нас аулы. Но слово кишлак им больше нравилось. Потом я играла Екатерину Ивановну в «Преступлении и наказании». В это же время в мою жизнь все плотнее начало входить кино, а театры не очень любят, когда их артисты много разъезжают по киносъемкам. Тем самым они срывают репетиции. Пришлось выбирать. Я выбрала кино.
— Скучаете по Осетии? Не тянет ли на родину?
— Конечно, скучаю, периодически приезжаю. Я люблю Осетию, и в Москве нахожусь в окружении осетин. Осетинская община здесь очень дружна, у нас единая боль и единые радости. Это компенсация за то, что живу не на своей малой Родине. 
— Расскажите о своей семье.
— У меня трое детей. Все они с гражданской позицией, общественно правильно направленные и успешные каждый в своем деле. Все занимаются благотворительностью. Имеется уже и пятеро внуков. Мой муж — академик Георгий Цаголов. Ему 75 , но он много выступает, ездит, пишет в газету «Северная Осетия».
— Верите ли, что когда-нибудь получится реанимировать осетинское киноискусство? О чем бы сегодня могли снимать наши фильмы? Какие герои в нем были бы актуальны? 
— Наверное, надо снимать кино на проблемные темы. К примеру, об оттоке молодежи из Осетии. Наша лучшая молодежь уезжает в столицу, я здесь их вижу. Необходимо поднимать патриотизм, это большая проблема.
Алина 15-Алиханова