Не довелось дожить до победы

Мой отец, Плиев Чермен Томаевич, в возрасте 80 лет погиб от смертельной раны, полученной в результате взрыва мины 9 августа 2008 года во время агрессии Грузии против Южной Осетии.

Родился отец в с. Додот Цхинвальского района в 1929 году. Село это основал наш предок Додто в XVIII веке, переселившись из с. Рук. На его надгробном памятнике имеется надпись: «До меня в Додот никто не проживал. Моя жена Кочиева… Я оставил пятерых сыновей и двух дочерей…»

Одним из его сыновей был мой прадед Гига, участник русско-турецкой войны в 1877-1878 гг. Во время геноцида 1920 года его дом в Додот был сожжен грузинскими меньшевиками. Оказавшись без крова и средств к существованию, Гига заболел и умер в августе 1920 года, оставив трех сыновей и двух дочерей. Старший, Ладо, был участником I-й мировой войны. Мой дед Тома был красным партизаном и участвовал в освобождении Цхинвала от меньшевиков в июне 1920 года и установлении Советской власти в Южной Осетии. Его сестра Анна подносила боеприпасы партизанам, рискуя жизнью. Младший брат Илуша погиб во время Великой Отечественной войны.

У Тома было пятеро сыновей и дочь. Трое сыновей — Серги, Григол и Кола — погибли на фронтах ВОВ 1941-45 гг. Наша бабушка Мария после этого прожила немного. Остались старший брат отца Ясон, мой отец Чермен и их сестра Нуца.

После войны Чермен окончил Цхивнальское художественное училище и начал работать преподавателем в школах с.с. Рустау и Зар, позже в трудколонии для несовершеннолетних. С конца 60-х гг. работал в отделе фельдсвязи при УВД Юго-Осетии. Ушел на пенсию в самом начале грузино-осетинского конфликта 1989-1992 гг. Где бы он ни работал, о нем отзывались только положительно, его поощряли, награждали за добросовестный труд. Будучи на пенсии, продолжал трудиться, принимал активное участие в общественной жизни. Одним словом, был большим патриотом. К великому сожалению, нашему отцу не довелось дожить до победы.

Эта война, я считаю, продолжается с 1989 года. Даже ввод трехсторонних миротворческих сил не остановил агрессивных намерений Грузии, попыток лишить народ Южной Осетии права на самоопределение.

С 1992 года я служу в миротворческих силах от Осетии военным наблюдателем. Каждый раз, когда я отправлялся на дежурство на наблюдательный пункт, мой отец провожал меня и встречал, радуясь, что я возвратился живым и невредимым. 5 августа 2008 года я в очередной раз вернулся с поста. Обстановка была очень напряженная. Как из грузинских, так и из осетинских деревень, из города велась спешная эвакуация детей, женщин и стариков. Мой брат Ахсар, который приехал с сыном в Цхинвал погостить, увидев происходящее, предложил отправить детей во Владикавказ с колонной. Отец отказался уезжать, сказал, что не может оставить нас здесь с матерью-инвалидом. Брат и сестра тоже остались. Эвакуировались моя жена с детьми и племянник Ацамаз. Можно сказать, они проскочили в Дзау в самый последний момент, так как уже начались обстрелы города и налеты грузинской авиации. Наши дети в Дзау своими глазами увидели ужас бомбежки.

Мне кажется, что оставшиеся в городе люди после 7 августа пережили настоящий ужас, который не может присниться в самом кошмарном сне. И это после того, как Саакашвили заверил всех, что в одностороннем порядке прекращает обстрел города и всей Южной Осетии. Но это были слова самого подлого лицемера, потому что вскоре началась самая страшная ночь, и наступил самый страшный день. Всю ночь беспрерывно город и границы республики по периметру обстреливались из всех видов орудий. Невозможно было выйти из подвалов ни на минуту. Это был смертельный риск. Мы теряли надежду остаться в живых в этом аду. Но это было только начало.

Наступило утро 8 августа, и с ним странное затишье. С южных границ города стали появляться наши ополченцы. Спрашиваю: как обстановка, русские скоро будут? Ответа не было. На душе стало еще тревожнее. Сидим в подвале и опять слышим разрывы, стрельбу, гул моторов бронетехники. Выглянул в щель окна, закрытой блоками, и вижу: танк Т-72 остановился на противоположном от нашего дома перекрестке ул. Ленина и Пушкина, другой завернул в сторону киноконцертного зала «Чермен». Сперва подумал, что это русские пришли на помощь, но когда раздались выстрелы и меня горячей волной сбросило со стула, я понял, что в городе грузины. Еще больший ужас обуял меня, когда за танками появились броневики «Скорпион» с надписью на грузинском языке «Полиция». Я прокрался в комнату, где находились другие члены семьи: родители, брат и сестра, сообщил им об увиденном, и призвал к молитве. Я решил, что грузинский спецназ начнет врываться в дома и убивать всех подряд. Думаю, в то время не только весь город и республика, но и все, кто знали о нашей беде, молились Богу, чтобы он помог. И он помог нашим ребятам, вооруженным лишь автоматами и гранатометами, остановить и отбросить армаду грузинских фашистов на танках и бронетранспортерах. Увидев наших бойцов, движущихся вслед за противником, в нас вселилась надежда на спасение.

Утром 9 августа я пошел на работу. Обстановка не улучшилась. Грузины снова пытались атаковать город и обстреливали его из орудий залпового огня «Град» и др. Никому не пожелаю этого чувства беспомощности и ожидания смерти, когда слышишь приближение урагана огня и смерти и чувствуешь, что он вот-вот тебя накроет. По звукам разрывов я догадался, что мины упали возле моего дома. Я попрощался с товарищами и под грохот разрывов начал пробираться к дому. Вижу: рядом с домом большая воронка, крышу практически снесло, окна разбиты, стены в пробоинах. Спускаюсь в подвал и… слава Богу! Все живы! Внутри дом тоже разнесло: потолки обвисли, шкафы, мебель и посуда разбиты. Но, слава Богу, все живы! Я сильно устал и прилег на лежанку, рядом на кресле сидел брат, мать на диване, отец тоже зашел и присел на табуретку. И вдруг… взрыв, грохот. Думал, прямое попадание. Оказалось, со стороны ул. Ленина разорвалась какая-та крупная мина. Осколками пробило железные двери соседней комнаты, стену и один из них попал в нашего отца. Он привстал, охнул и начал падать. Мы вскочили, схватили его, уложили на спальник на полу. Сразу появилась большая лужа крови. Брат пощупал рану и сказал, что она небольшая. Обмотали ее простыней. Сестра выбежала на улицу позвать на помощь. Мать не знала, что делать от ужаса. Мы с братом вынесли отца во двор и уложили на землю. Я попросил отца помолиться и он, теряя последние силы, поднял руки к небу. Сосед Мишик на «Ниве» отвез нас в больницу. Но врачи не смогли спасти отца. Ночью он скончался. Мы очень глубоко пережили его смерть. Так как война продолжалась, нам пришлось похоронить отца в огороде 10 августа, а 13 августа перезахоронили в Додот. Он очень любил свою деревню, любил трудиться, обрабатывать землю, сажать деревья, ухаживать за пчелами. Практически умел все, у него были золотые руки. Все в нашем доме и в деревне сделано его натруженными руками. До сих пор не верится, что его с нами нет. Так хочется попросить у него совета, перекинуться словом.

И пусть Бог даст всем нам силы жить дальше, продолжая начатое дело свободы и независимости вместе с великой Россией.
Таймураз Плиев,  ugo-osetia.ru