Чтоб не повторилось такое никогда…
Ян ГАБАРАЕВ, ученик 8 класса гимназии «Рухс»
Август. Седьмое число. 11 часов ночи. На улице стояла мертвая тишина — весьма странно, если вспомнить перестрелку, которая шла днем.
Мы с сестрой зашли в дом. Через час сестре должно было исполниться семь. Она в ожидании праздника совсем забыла про сон. А уж если не спалось ей, то мне и подавно. Едва зайдя внутрь, мы включили телевизор и в сотый раз просматривали Гарри Поттера.
Глаза потихоньку уставали и слипались. Когда монотонный голос Поттера начал действовать на нервы, я вырубил телевизор, застлал без пяти минут имениннице постель, а сам ушел в другую комнату. Едва моя голова коснулась подушки, я впервые за несколько дней мигом заснул спокойным, крепким сном. Проснулся от резкого толчка в бок. Только я раскрыл глаза, как уши заложило от чудовищного взрыва, прогремевшего за окном. Увидев испуганное лицо мамы, державшей за руку сестру, я понял все без слов. Взяв с собой одеяло, мы побежали вниз, на первый этаж, где располагалась кухня, служившая нам убежищем во время перестрелок. Прямо напротив нее — комната, где спит дедушка — инвалид 1 группы, прикованный к постели вот уже десятый год.
Второго взрыва было вполне достаточно, чтобы осознать: стреляли не из автомата или пулемета. Обстрел велся из крупнокалиберных орудий, догадку подтверждал утренний выпуск новостей минувшего дня, где сообщалось, что в Гори размещено около 20 установок «Град».
Спустились в подвал, довольно тесный, но надежный. Все мысли — о дедушке, который остался наверху. Обстрел велся непрерывно. Негромкий стрекот пулеметов сопровождался оглушительным грохотом пушек, воздух прорезал пронзительный свист летящих снарядов.
Спустя некоторое время к нам присоединилась бабушка. В подвале, где и так негде было повернуться, мы оказались прижатыми друг к другу.
Холод пронизывал до костей, но в такую ситуацию никому бы и не вздумалось жаловаться. Втроем мы укрылись одним одеялом, которое я, к счастью, успел захватить.
Время, казалось, замедлило свой ход. Все ждали скорейшего прихода рассвета, но на дворе царствовала все еще темная ночь, озарявшаяся вспышками разрывавшихся снарядов.
Яну (так зовут сестру) начал одолевать сон. Это было небезопасно, т.к. грохот взрывов мог резко разбудить ее, что в будущем было чревато болезнями сердца.
…Ослепительная вспышка, взрыв, с потолка подвала посыпались кусочки бетона — снаряд попал в дом. Чуть позже еще один упал в соседском огороде, образовав на месте падения глубокую воронку.
Светало. Сквозь трещины в двери подвала пробивался свет. После шести часов, проведенных в кромешной темноте, не верилось — неужели мы дожили до рассвета?
Утром 8 числа интенсивность артобстрела на некоторое время снизилась. Пользуясь шансом, мы выбрались из подвала, в котором уже нечем было дышать.
Дом находился в полуразрушенном состоянии. Огромные дыры покрывали бетонные стены, от ванной комнаты не осталось и следа, будто ее никогда и не было — попадание было прямое. Мама, едва поднявшись наверх, помчалась в комнату дедушки. Тот лежал на кровати, на лице — ни тени страха. Слава Богу, ударная волна не достигла его комнаты, он остался жив. Кое-как одевшись, мы вышли на улицу. Воздух насквозь пропах газом, выделявшимся в процессе детонации снарядов, от него кружилась голова, к горлу подступала тошнота.
Через полчаса артобстрел возобновился с удвоенной силой. Забежали сначала в дом — хотели вернуться в подвал. Но дед посоветовал этого не делать, т.к. потолок сарая мог обвалиться (подвал и сарай находились в одном месте), в таком случае проход подвала мог оказаться заваленным.
Соседский погреб был единственным на тот момент убежищем. Мы бежали, оставляя родной дом и маминого отца в нем, который не побоялся остаться один посреди всего этого ада, не в силах пошевельнуться и обрекая себя на верную гибель.
Подвал соседей представлял собой деревянную постройку и скорее напоминал сарай. Он являлся столь непрочной конструкцией, что в нем после града едва ли остались целыми банки с компотом. За время пребывания в нем мы не раз сталкивались лицом к лицу со смертью, но по милости Господней остались живы. Парень, прятавшийся с нами в так называемом подвале, не желая рисковать своей и нашими жизнями (благородство — качество, отличающее многих порядочных людей от других, менее порядочных), отвел нас в погреб, находившийся в самом конце улицы, где сидело уже около дюжины человек. Там мы и просидели до 9 числа, пока брат мамы не увез нас. Только мы спустились в подвал, когда сосед сообщил маме, что наш дом начал гореть. Мама не могла допустить гибели своего отца и, не обращая на мои с сестрой уговоры остаться, покинула погреб. По словам дедушки, он несколько раз падал с коляски, прежде чем мама с Геной (так звали дедушкиного спасителя) довезли его до убежища.
Почему-то людей вроде Гены обычно никто не почитает, и услуги их моментально забываются. Но, согласитесь, Гену не иначе как героем назвать невозможно. Не будь его, дед сгорел бы заживо, а страшнее смерти не придумаешь. Если описывать все то, что я испытал на себе за все эти три дня, получится история, конца которой не будет. Сколько раз я находился в шаге от гибели, сколько раз я прятался в бочках, услышав, что грузины гуляют по нашей улице… Впрочем, это неважно. Хочется выразить огромную благодарность русским солдатам, отдавшим жизни за спасение нашего малочисленного народа. Отдельную благодарность — Дмитрию Медведеву, вовремя среагировавшему на ситуацию и спасшему Осетию от неминуемой гибели.
Что же, осталось подвести итог. Война эта была одной их самых грязных войн, когда-либо проходивших на планете. А человек, который отдавал приказ бомбить спящий город, человек, который доводил детей до того, что те, дрожа, спрашивали: «Мама, а мы выберемся отсюда живыми?», человек, лишивший людей накопленных за всю их тяжелую и трудную жизнь пожитков и сбережений — не человек. Это Сатана, принесший с собой хаос и разрушение и устроивший апокалипсис в крошечной Южной Осетии.