Понятия «время» для меня три дня просто не существовало. В подвале было темно, страшно. Никто не знал, выживет ли он, или смерть настигнет именно здесь. Кричать было бесполезно, можно было рыдать в полный голос, но звук взрывающихся зарядов перекрывал все. <?xml:namespace prefix = o ns = «urn:schemas-microsoft-com:office:office» />
О том, что прошло три дня я осознала только тогда, когда выехала из разрушенного и сожженного Цхинвала.
Надежда
Среда 7 августа прошла под знаком надежды. Весь день все жители Южной Осетии ждали результатов приезда спецпредставителя президента Грузии по конфликтам- Тимура Якобашвили.
Журналисты всех информационных агентств за два дня до того буквально заваливали Юго- Осетинскую часть Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта звонками. Однако никто не мог дать хоть мало- мальски вразумительного ответа, потому что на самом деле все решалось на уровне консультационных переговоров Якобашвили и сопредседателя СКК от российской стороны Юрия Попова. Последний прилетел накануне в Тбилиси. Приезда Попова ждали и в Цхинвале. Наконец, вечером 7 августа среди журналистов прошла информация, что и Попов и Якобашвили все же приехали в Цхинвал, и встречаются с Командующим ССПМ Маратом Кулахметовым. Представителей Юго-Осетинской стороны на ней не было.
Наконец, всем югоосетинским журналистам передали приглашение от главы пресс-службы ССПМ Владимира Иванова на пресс-конференцию в Штаб миротворческих сил. Естественно все живо откликнулись на это приглашение и помчались в миротворческую часть, которая располагается в Цхинвале.
Возле красно-белого шлагбаума, который перекрывал вход с территории части в зону расположения Штаба , собралась толпа не только из югоосетинских, но и журналистов, представляющих разные телеканалы, газеты других государств. Однако как сказал Иванов, никакой пресс-конференции не будет, а с журналистами пообщается только Кулахметов. Все подосадовали , когда увидели издалека как Попов с Борисом Чочиевым-сопредседателем Юго-Осетинской части СКК- сели в машину и уехали. Как выяснилось позже, Якобашвили уехал сразу после встречи с Кулахметовым, а Попов с Чочиевым направились на встречу с Кокойты в специальный бункер здания Совмина.
После встречи, с журналистами общался только Юрий Попов, который сообщил о том, что 8 августа состоится консультативная встреча Юго-Осетинской и грузинской стороны при участии России.
Все присутствующие облегченно вздохнули, потому что это могло означать только одно- начало переговоров и снятие напряженности в зоне конфликта, которое с начала августа дошло до предела.
Перед тем как лечь спать, даже далекие от политики люди звонили и спрашивали меня, как журналиста, о результатах этой встречи, потому они также понимали всю ее значимость. А потом, узнав, что завтра переговоры- желали друг другу наконец спокойной, без обстрелов ночи и выражали надежду на мир.
Но ровно в 23:00 все жители Цхинвала услышали, как со всех сторон посыпались выстрелы из тяжелых орудий. Пока они стреляли по позициям осетинских силовиков, затем огонь стал вестись и по самому городу. Причем стреляли из системы залпового огня –Град, которая запрещена во всем мире и не применяется по отношению к мирным гражданам. Начался наш первый день выживания в подвалах своих домов.
Подвал
Подвал казался самым надежным местом на земле. Нужно было только найти наиболее безопасное в нем место. Мы решили, что это — подвальный проход, который был с двух сторон забетонирован.Первая ночь проведенная в этом проходе была самой длинной на земле. Обстрел велся беспрерывно, снаряды со свистом пролетали мимо и столкнувшись с преградой разлетались на множество осколков. Дом над головой содрогался,выплевывая куски стен и стекла. Буквально через 10 минут после начала обстрела Цхинвала отключился свет.
Казалось что этот ночной кошмар закончится с рассветом, люди одумаются, свет победит ночь, а добро-зло. Безумно хотелось спать, я замерзла, потому что заскочила в подвал практически раздетая. Всю ночь я пыталась созваниваться с друзьями и знакомыми чтобы узнать в чем дело и как они. Но все было бесполезно, приходили редкие смски которые содержали в себе те же вопросы, ответы на которые никто не мог получить. Но даже когда в подвал стали пробиваться первые лучи солнца стрельба не прекращалась. Мало того, над Цхинвалом стали летать истребители, которые низко, с гулом пролетали над домами как бы предупреждая всех нас о том, что все теперь в их власти.
Под утро наступило 10 минутное затишье, глаза слипались, я поднялась наверх, чтобы поспать хотя бы полчаса. Но в полудреме вдруг услышала, как город стали обстреливать с максимальной силой. Младший брат заскочил ко мне в комнату скинул меня на пол, мы услышали как в доме все посыпалось и выскочили обратно в подвал.
Время опять медленно потянулось. От стресса и страха все время хотелось спать. Чтобы не слышать разрывов и звука летающего самолета я закрывала уши, но это не спасало. Слезы текли сами по себе, стоило только подумать о том, где сейчас мой старший брат и любимый человек, которые воюют с остальными ребятами. В самые жуткие моменты я даже пыталась кричать, чтобы испугать уже свой страх. Но он был сильнее меня.
Вдруг где то к обеду наступило относительное затишье и до меня стали долетать звуки человеческой речи. Я подошла ближе к выходу и стала прислушиваться. Меня охватил ужас, так как кричали на грузинском- «Сакартвело гаумарджос!» ( Да здравствует Грузия!) и еще кричали по- русски — «Мирное население не трогаем!». Я поняла, что подразделения грузинской армии вошли в город. Была слышна интенсивная автоматная стрельба, видимо группа осетинских ополченцев пыталась сопротивляться хорошо обученной грузинской армии, но судя по всему, им не удалось остановить их.
Как прошли следующие несколько часов в подвале я уже не помню, помню только, что все время рыдала в полный голос, оплакивая смерть всех молодых ребят и жителей Цхинвала.
К 7 часам вечера 8 августа я решила выйти из подвала, так как наступила небольшая пауза.На улицу вышли и соседи, которые с ужасом рассматривали свою родную улицу, дома, от которых практически ничего не осталось. Улица вся была покрыта слоем шифера, стекла, осколками снарядов. Мы решили, что необходимо присоединиться друг к другу и продолжить сидеть в подвалах уже группами- так было спокойнее.
Я перебралась в подвал соседнего дома, где сидела целая семья с двумя маленькими детьми. Пока мы устраивались на ночь, пришел зять соседки, который служил в миротворческих войсках и со словами-«Победа! Грузин больше в городе нет, их вытеснили наши войска!»- стал всех обнимать и поздравлять.
Появился и другой сосед, с улицы Героев, по которой грузинские войска входили в Цхинвал. Он стал рассказывать как себя вели защитники «свободной Грузии»: засунули дуло автомата в рот соседской старухе, когда та по старчески стала на них ворчать, хозяйка дома напротив на вопрос грузинских солдат кто в подвале – ответила, что там женщины и дети. «Защитники Грузии» без предупреждения закинули в подвал две гранаты.
И таких зверств было много, просто мы только сейчас начинаем узнавать подробности того вторжения.
Полночи в подвале прошли спокойно, но под утро опять начался обстрел Цхинвала, и опять засвистели снаряды. Мы слышали как взрыв прогремел и на нашей улице- потом узнали, что снесло крышу дома у соседей напротив и пробило снарядом стену- другого дома. Все настроились на то, что опять начнется обострение.
Бегство
Все утро до обеда шла активная перестрелка, мы уже отличали звук грузинских орудий и звук орудий, имеющихся на вооружении у миротворцев. На залпы миротворческих войск грузинские военные отвечали активным залпом из «Града» по жилым кварталам Цхинвала.
Еда заканчивалась, в подвале было много закрытого в банки компота, и я успокоилась, что в принципе можно протянуть и на сладком компоте.
Мимо окон подвала, по стеклам и побитому шиферу пробежали военные ботинки- это был друг, который дал мне 10 минут на сборы, сказал, что грузинская армия опять рвется с боями в город, причем таковой колонной и что если я сегодня не вырвусь из Цхинвала, он будет винить в том, что со мной случится- себя.
В машине было два места и я сразу же поспешила позвать соседку с маленьким 4 летним сыном. Когда я выбежала на улицу чтобы сесть в машину, то вдруг увидела что та ведет с собой еще двух соседских детей, которых некуда было сажать. Но они в страхе и истерике, пугаясь разрывов, лезли в машину, плакали и просили о помощи.
Мой друг погнал под обстрелами машину в сторону Зарской дороги, объездной дороги, которая связывает Цхинвал с поселком Джава, а дальше и с Россией. Все это время дети плакали и просили Бога о помощи. Но на выезде из Цхинвала, у села Тбет нас остановили трое осетинских военных, которые сказали, что только что подбили здесь грузинский танк и БМП и сейчас на дорогу может для зачистки вернуться грузинская пехота.
Нам велели бежать в поле и спрятаться под деревом, машину поставили за небольшую будку, мне дали ключи и сказали, что дальше надо выкручиваться самим.
Когда с тремя детьми мы побежали в поле по нам открыли автоматный огонь, мы бросились на землю и доползли до дерева. Возле него была небольшая выемка в которую мы в страхе уместились все впятером. Пока мы лежали и ждали, что через нас может пройти грузинская пехота я увидела, как ноги одной из девочек сильно дрожат и она что то про себя бормочет.
Мне было жаль детей, и жаль, что с нами со всеми может случиться самое худшее — вот здесь, в поле, мы может умереть, потому что кто –то видит врагов и в нас, женщинах и детях.
Мы слышали, как активно бомбят снарядами Цхинвал, осколки долетали и до нашего дерева, чтобы не пострадать — прикрыли головы сумками с вещами.
Вдруг подбежал один из тех военных и посоветовал двигаться к Зарской дороге только тогда, когда мимо пройдут танки миротворцев.
Дорога из Цхинвала была видна, и мы наблюдали, как несколько гражданских машин на большой скорости двигались в сторону Зарской дороги. Помня совет, мы не трогались со своих мест.
Трудно сказать, сколько мы пролежали в этом поле, но после того, как прошла колонна с танками, мы побежали к машине и поехали.
Вся дорога была усеяна подбитой бронетехникой, сожженными военными машинами с обгоревшими трупами. Нога сама нажимала на педаль скорости. На подъезде к Зарской дороге мы увидели группу военных, которых спросили можно ли ехать на эту дорогу. «Да, но жми на «газ» как только можешь», сказал мне один из них.
Зарская дорога, или дорога жизни, как называли ее со времен первой войны 90-х годов, представляла собой такое же жуткое зрелище. На обочине дороги-десятки сожженных автомобилей, осколки снарядов. Но самое жуткое из того, что нам пришлось увидеть, это те самые автомобили с мирными жителями, которые пронеслись тогда мимо нас. Людей просто разорвало на куски от попадания танковым снарядом. Грузинские военные зная что это мирные граждане, не пожалели тем не менее своих боеприпасов на этих несчастных людей. На дороге валялись домашние тапочки, фрагменты тел. Везде была кровь, много крови…
Дети в машине, увидев все это, стали кричать от страха. Прошел еще час, прежде чем мы выбрались из этого кошмара и доехали до поселка Джава.
Джава кипела, множество людей¸ машин, военной техники, которая шла в Южную Осетию. Женщины, дети, мужчины, которые по тем или иным причинам не могли воевать — все они рассаживались в автобусы, такси, машины и выезжали в Северную Осетию, ища спасения. Мирная до того Джава, которая всю жизнь жила жизнью горного курорта вдруг превратилась в место скопления военной техники и эвакуируемых людей.
Новая жизнь
Машина, на которой ехали все мы, была подбита еще в Цхинвале, и ехать на ней дальше не имело смысла. Двое молодых парней из Северной Осетии согласились отвезти нас во Владикавказ. Всю дорогу один из них рассуждал о смысле всего происходящего, о том, что осетинский и грузинский народ глуп, потому что никак не хочет понять, что все происходящее лишь часть больших политических игр, что пришло время приносить жертвы на алтарь богов войны, что все эти испытания, для того чтобы люди, неважно какой они национальности, пересмотрели взгляд на очень многие вещи, и даже благодаря страху и угрозе жизни чаще вспоминали Бога.
А я сидела и думала о том, как наверно сложно будет начинать свою жизнь заново, потому что от старой жизни останутся лишь воспоминания …
