«Зеленчукская надпись» и ее сомнительная трактовка

К вопросу о неправомерности отождествления «староосетинского» языка с так называемым «аланским»

Под «Зеленчукской надписью» имеется в виду эпитафия, надпись на плите, якобы найденная в районе реки Большой Зеленчук недалеко от Архыза. С данного аргумента началась лингвистическая концепция тождества осетин и аланов.

Однако аргумент имеет несколько существенных дефектов. Прежде всего, вызывает вопросы сам факт существования камня, плиты, на которой была сделана надпись. Был ли камень?.. По крайней мере, никто из исследователей, занимавшихся разгадкой надписи и создавших целое научное направление на основе этой надписи, похоже, плиты той не видел! Лингвистам, историкам и археологам нечего предъявить в качестве материального носителя данного свидетельства, кроме как снимков с камня и копий с тех же снимков. Тем не менее, научная идея сформулирована и работает.

В научный оборот понятие ввел Вс. Миллер уже после издания «Осетинских этюдов», возможно, как лингвистическую иллюстрацию иранской природы осетинского языка. Но как-то странно все получилось. К Вс. Миллеру попал снимок, сделанный Д. Струковым якобы с плиты, которую он обнаружил на Кавказе. Снимок был использован Вс. Миллером, который занялся дешифровкой надписи, сделанной греческими буквами. На каком языке расшифровка? Конечно, на осетинском, решил Вс. Миллер, и как бы продолжил свои «Осетинские этюды». Так было положено начало научному направлению под названием «Зеленчукская надпись».

То, что профессор использовал рисунок вместо реального артефакта, кажется странным. Ведь Вс. Миллер вошел в историю науки как честный ученый. Досконально изучавший свой предмет, сохранявший завидную объективность в научных спорах. А тут, с камнем и надписью, это чувство изменило ему, что ли? Разве это не странно, что он не поступил по принципу «лучше один раз увидеть, чем сто раз твердить — Струков, Струков, Струков….»? Но так было. Потом с рисунка Струкова была сделана копия. Потом кто-то сделал еще оттиск. И т. д. И все это стало объектом больших научных споров вот уже на протяжении ста с лишним лет.

Конечно, рисунки с артефактов практиковались историками и раньше. Но как подсобный материал. Вот, к примеру. В России служил и другой историк. Тоже Миллер — Генрих. Серьезный историк, издавший Татищева, работавший в одном кругу с Ломоносовым. Он известен, в частности, как исследователь Ленских наскальных изображений. И вот что он пишет по опыту использования рисунков вместо самих артефактов. «Со всех изображений, пока они мне были известны по слуху, и пока сам еще не добрался до них, я приказал снять рисунки. Г. Миллер высоко оценил рисунки, сделанные художником Люрсениусом. Однако, увидев камни на Лене, он написал, что «пожалел об усилиях», «напрасно затраченных», по его мнению, на зарисовку наскальных изображений. Ибо «увиденное ни с какими зарисовками нельзя было сравнить». А тем более (добавим), пытаться делать на их основе историко-археологические обобщения. Только увидев те скалы и пощупав изображения руками, можно было приступить к историко-археологическим описаниям.

Размножение рисунков и их копий сопровождалось обнаружением существенных расхождений в текстах, что стало причиной немалых разногласий при их расшифровке. И все эти разногласия и расшифровки составили содержание целой концепции под названием «Зеленчукская надпись». При том, что (еще раз повторим) никто не видел (не нашел!) самого камня! В последний раз такую попытку предприняли В. А. Кузнецов и замечательный ученый — историк и археолог Е. Г. Пчелина. Напрасно! Камень и они не нашли. В то время как триумф «Зеленчукской надписи» продолжается и поныне.

Строго говоря, на этом историю с так называемой «Зеленчукской надписью» можно было бы считать исчерпанной, за недостаточной достоверностью артефакта. То есть нет самого камня, плиты. Тогда о чем речь? На нет, как говорится, и суда нет.

Но интересно все же — как создавалась Наука! И уж досмотрим до конца и узнаем, как ковалась данная концепция. От Вс. Миллера — до В. И. Абаева. От В. И. Абаева — до Л. Згусты и Р. Бильмайера. А сегодня вот Тамерлан Камболов, профессор-лингвист с множеством разных высоких регалий. Тамерлан Камболов завершает этот процесс долгих исследований. Но о нем я хочу сказать особо. Потому что, можно сказать, именно он забил гол в ворота данного направления в осетиноведении. Чем? Очень подробным описанием хода исследований! Научной педантичностью, в хорошем смысле слова.

Весь процесс рождения и сути рассматриваемого научного направления можно прочитать в книге Т. Камболова «Очерки истории осетинского языка» (Владикавказ: Ир, 2006; электронная версия — www. alanica.ru). До этого момента история с Зеленчукской надписью воспринималась просто — на основании того, что сказал Миллер. А потом согласился Абаев. А с ними обоими согласился Згуста. Каждый последующий ученый как бы ставит печать, которая удостоверяет правильность предыдущих высказываний. Для обычного человека, рядового, не находившегося «в теме», достаточно было только выводов, утверждений основоположников Идеи. Конкретный ход исследований или неважен (раз известные ученые «так сказали»), или не под силу каждому человеку.

Но Тамерлан Камболов для всех желающих в Интернете, а не за семью печатями спецхранов и архивов, позволил увидеть скрупулезный конкретный ход рождения «научной идеи». Хотя в конце концов тоже включил себя в «круг согласных», присоединившись как к истине к их мнению. Ну, это уже не так важно. Важно, что у читателей могло возникнуть (и продолжают возникать!) собственное мнение. И тогда стал обнаруживаться второй дефект зеленчукского свидетельства, связанный с прочтением текста.

Сегодня пока что наши интеллектуалы сильно веруют в Зеленчукскую надпись. Как только возникает тема спора об аланском происхождении осетин, слышишь ура-патриотичное о Зеленчукской надписи, которая якобы «свободно, без всяких ухищрений читается по-осетински» (журнал «Дарьял»).

Увы, должна я сказать. Не «свободно»! И не «без ухищрений»! Напротив, существуют сплошные разногласия и разночтения текста. То букв в словах не хватает, и приходится исследователям текста гадать и придумывать и подставлять нужные для их трактовки буквы, которых в тексте на самом деле не существует. А то у Абаева и Миллера не совпадают копии рисунков. То в каком-то окончании слова «проклюнулось» сочетание ir, что означает иронское присутствие, в то время как исследователи склонны считать текст дигорским. То буква, возможно, не буква, а просто палочка-закорючка, случайно поставленная неаккуратным резчиком. И вот это все «исследование» тянется больше века. И у всех занятых в процессе — разные выводы. У Миллера и Абаева — само собой. Далее, у Турчанинова. У Алборова. У Чеджемты. У Згусты. У Бильмайера. И т. д. Но все при разногласиях сходятся в одном — что это дигорский диалект осетинского языка. Даже другого мнения быть не должно! Только Згуста заикнулся и стал проводить расшифровки на основе других кавказских языков, как тут же был переориентирован на дигорский.

И главное в том, что при всех расхождениях мнений никто даже не заикнулся и не произнес слова «алан», «аланское». Все расшифровки происходили на основе дигорского языка. То есть, как бы ни были велики разночтения букв и складывающихся слов, выполнялась единая концепция — все занимаются доказательством осетинской (дигорской) природы текста.

И тогда — главный вопрос. О тождестве! Сегодня «Зеленчукская надпись» трактуется как свидетельство «староосетинского языка», якобы тождественного «аланскому» языку.

Но позвольте! Всякое тождество требует присутствия двух составляющих. Тождество с одним параметром не может быть в принципе. Если есть «староосетинский язык», как тождество аланскому, то должен на другом поле страницы быть представлен «аланский» язык. И читатель должен видеть эти «аланские слова». И он сам сделает вывод о тождестве. Но в данном случае никакого «аланского языка» нет в присутствии. Тогда — с чем «тождество»? Ведь не с чем сопоставлять. Неизвестно ни одно аланское слово! Хоть на Кавказе, хоть в Риме или в Африке. Мы не найдем ни одного доказательства этому математическому параметру. Да и усилия все направлены на доказательство осетинского написания текста.

Значит, надпись — осетинская? (Я опускаю все споры, которые идут по этому вопросу среди представителей других, соседних кавказских народов. В данном случае это не имеет значения.) Тогда остается признать: то, что осетиноведы называют «староосетинским» — «аланским языком», есть просто осетинский язык, которым осетины говорили в средневековье и почти так же говорят и сегодня. («Фырт» и «Амбал», которые встречаются в «надписи», и сегодня так же произносятся). И никакой здравомыслящий, не то что ученый, но, главное, обычный человек не сможет понять, для чего свой язык насильно отдавать и приписывать каким-либо другим племенам.

P.S. А что касается исчезновения того памятника, то почему-то мне верится, что он был. Просто может же быть такое, что во времена смут, татаро-монгольских нашествий, переформатировавших этническую карту Северного Кавказа, дигорцы, вынужденные потесниться и переместиться дальше к горам, унесли с собой тот памятник. Зачем его было оставлять на чужбине? Ну, это я так. Как возможный вариант и объяснение исчезновения той плиты, которую ученые профессора не удосужились погладить рукой.

Тина Дзокаева, «Пульс Осетии»