Мария, но не «Ясыня»
Предлагаемый текст — про очередной виток аланомании, пышным цветом расцветающей не только в соседней Ингушетии, но и в Республике Северная Осетия-Алания. Персонаж, о котором пойдёт речь — Мария Владимирская (ок. 1158-1206 гг.), жена великого владимиро-суздальского князя Всеволода III Юрьевича Большое Гнездо (1154-1212 гг.), мать двенадцати его детей, в том числе восьми сыновей, четверо из которых занимали в разное время великокняжеский престол. Бабка Александра Невского. Одна из замечательных женщин древней Руси, славная своим благочестием. Почитаема как местночтимая святая во Владимирском приходе Русской православной церкви (РПЦ), где находится основанный ею Княгинин Свято-Успенский женский монастырь.
С некоторых пор образ Марии стал активно популяризироваться в Осетии. В печатных и электронных СМИ появляются хвалебные публикации, снят фильм. Активность проявляет Владикавказская епархия, продвигающая тему общероссийского, общецерковного прославления Марии. В 2015 году впервые литургии в честь святой благоверной княгини (день памяти 1 апреля, 19 марта по ст. стилю) были проведены не только во Владимирском приходе РПЦ, но одновременно в трёх городах — Москве, Владикавказе, Владимире. Инициатива основывалась на результатах крупного церковно-общественного форума — XVIII Всемирного русского народного собора (ВРНС), в рамках которого 10 ноября 2014 года в Храме Христа Спасителя состоялись общественно-научные чтения «Отечество, возвеличенное трудами предков. Мария Ясыня: от аланской княжны до святой русской княгини». В чтениях участвовала североосетинская делегация со спикером парламента А.В. Мачневым, были озвучены приветственные адреса Главы РСО-А Т.Д. Мамсурова, архиепископа Владикавказского и Аланского Зосимы.
Чем же обязана владимирская княгиня такому пристальному вниманию к своей персоне в северокавказской республике? Объяснение просто, заключается в одном слове: Ясыня. Раз ясыня, значит из аланов, значит наша, осетинка. Есть возможность в очередной раз погордиться «славою предков» (впрочем, сейчас все чаще обходятся без упоминания «предков», просто осетины, которые и есть аланы).
Мария становится для определённой категории людей «нашим всем», символом величия Осетии-Алании в веках. А как же! Тамара Дадианова, доктор философских наук из Ярославля, пиарит героиню в таких выражениях: «Если бы не было Марии-Ясыни, не было бы таких героических защитников, как А. Невский, Дмитрий Донской, не было бы культурогенного рода, к которому принадлежит и солнце русской поэзии А. Пушкин, и многих других. Увековечим её имя!». Ей вторит доктор исторических наук Руслан Бзаров. «Все интересующиеся русской и аланской историей прекрасно знают, что Мария была аланской княжной, дочерью князя, владевшего стольным городом и княжеством, женой великого князя Владимирского, сына Юрия Долгорукого, с именем которого связано основание Московского княжества и последующей династии — она была женой Всеволода III Большое Гнездо. Эта пара — предки династии Московских великих князей и царей. Александр Невский — это их внук, Иван Грозный — далекий потомок. Среди детей, внуков и правнуков Марии Ясыни — несколько десятков святых русской церкви, не говоря уже о ней самой. В числе потомков этой линии Рюриковичей — огромное число выдающихся деятелей русской истории и культуры. Поэтому ее образ приобретает колоссальное значение в нынешних условиях возрождения русской и аланской культурных традиций и тех древних исторических, естественных связей, которые некоторые время тому назад оказались не слишком актуальны. В ее образе для нас всех концентрируется подлинная, реальная, с глубоким смыслом история, которая позволяет лучше понимать и видеть то, что происходит сегодня, а также лучше прогнозировать будущее».
Оставим в стороне странную для 21-го века доктрину генетического детерминизма (чтобы не сказать: расизма), при котором формирование исторической личности объясняется не социальной средой, не национальной русской культурой, а унаследованными от рождения, и сохраняемыми через многие поколения, свойствами, якобы присущими определённому (алано-осетинскому) этносу. Причем оказывается, что «вклад» в родословную Александра Невского или Пушкина многочисленных «предков» — от родителей до (пра-, прапра-, прапрапра-) дедушек и бабушек — из других народов: половцев, татар, славян, скандинавов, не стоит нашего внимания, хотя, скажем, династия Рюриковичей — скандинавского происхождения, многочисленное потомство Ярослава Мудрого принесла мать-шведка, в домонгольской Руси до полусотни княгинь были иностранками. Но в расчёт берётся только осетинское происхождение! Без Марии-ясыни Пушкина не было бы (sic!), а без «арапа Петра Великого» Ганнибала — был бы?
Версию об определяющей роли первой жены Всеволода Большое Гнездо для всей русской истории мы рассматривать не будем. Надеюсь, что у читателей достанет чувства меры и юмора, чтобы оценить всю степень её абсурдности. Моя задача скромнее: проверить, насколько верна точка зрения, что Мария была осетинкой (ясыней, яской, аланкой). Без этого факта рушится вся фантасмагорическая конструкция великой исторической миссии аланского народа, не будь которого, Русь так бы и прозябала на задворках цивилизации, без правителей-объединителей, без храбрых своих защитников и гениальных деятелей культуры.
Итак, проверяем гипотезу «Мария — ясыня».
Кем она была — вопрос исторический. Историки добывают знания о прошлом, изучая источники. И тут такой казус: в достоверных, современных или близких тому времени источниках нет указаний на то, что Мария происходила из аланов и носила прозвище «ясыня». «Марии Ясыни» в источниках нет!
А как её называли?
В патриархальном русском обществе замужних женщин было принято именовать по мужу. Мария по Всеволоду звалась Всеволожая, так её впервые упоминает Ипатьевская летопись под 1176 годом. Но нас интересуют сведения относительно её происхождения. По источникам известны отчество Марии — Шварновна (с вариантами: Шваровна, Щварновна, Шварлова), статус отца — чешский князь (реже — король). Первая Новгородская летопись называет её «Мария Всеволожа Шварновна, дочь князя Чешьского». Тверская летопись под 1206 годом сообщает, что монашеский постриг приняла «великая княгиня Всеволожая Мария, дочь Шварлова чешского», причем крещена она была во Владимире (Суздальском), а «приведена из Чех(ии) некрещеная». Владимирский летописец (создавался в княжеском окружении) называет Марию дочерью «князя Че(ш)ского». Таковы данные летописной традиции: дочь Шварна, чешского князя, никаких намеков на аланство.
Кроме того, известно, что у Марии были две сестры. Одна из них, в поздних источниках именуемая Еленою, была замужем за новгородским князем Ярославом Владимировичем, умерла в 1201 году и была захоронена во Владимире в монастыре, основанном Марией Всеволожей. Тверская летопись называет её свояченицей (по жене) Всеволода и, как и Марию, дочерью Шварна, «чешского короля» (вероятно, переписчик не видел различия между князем и королем). Подтверждается «чешское» происхождение сестёр от Шварна, носителя монархического титула.
И, наконец, третья сестра, с христианским именем Марфа, вышедшая замуж за будущего черниговского князя Мстислава Святославича. Она единственная из сестёр названа в Ипатьевской летописи «ясыней». Что означает слово «ясыня» — до конца неясно. В этническом смысле ясами назывались донские (но не кавказские, если рассматривать осетинский след) аланы, откуда князь Ярополк Владимирович вывел в 1116 году на поселение ясов и взял в жёны местную ясыню. Если же считать, что все три сестры вместе с отцом Шварном были выходцами из Чехии (Моравии), то слову следует придавать не этническое, а топографическое значение, как делают специалисты по русско-чешским отношениям (Л.С. Кишкин, М.В. Щепкина). Источник приводит ещё один важный факт: эта «ясыня» происходила из Владимира Суздальского, то есть не могла быть дочерью аланского князя, «владевшего стольным городом и княжеством», как вещает Руслан Бзаров, считающий ясыней Марию. Кем бы ни была «ясская» сестра Марии Всеволожей, она происходила не с Кавказа, а из семьи, уже интегрированной в русское высшее общество. Только к Марфе и может прилагаться слово «ясыня» в качестве индивидуального прозвища. Ни аланкой, ни дочерью аланского князя она не была, так же как Мария.
Немаловажно следующее наблюдение. Замужество Марии (до 1176 г.) и Марфы-ясыни (1182 г.) разделяют как минимум шесть лет. На этом основании известные исследователи древней Руси А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский полагают, что Мария и Марфа были рождены от разных жён. Кроме того, показательно, что Марфа-ясыня, в отличие от Марии и Елены, нигде не названа по отчеству: Шварновна. Как вариант, она могла быть приёмной дочерью «Шварна чешского», и носить индивидуальное прозвище «ясыня» либо по матери, либо по прежнему отцу, либо по каким-то другим основаниям.
Наконец, кто же такой Шварн, отец Марии и Елены? В Чехии этого времени такого короля или князя не находится. Но в Киеве мы встречаем нескольких Шварнов, связанных родством (два брата и их племянник по женской линии), служивших нескольким киевским князьям. Шварны были не княжеского, а боярского рода, но один из них, младший, взятый в плен половцами в 1166 г., назван в Тверской летописи «че(ш)ским князем», возможно, ввиду родственных связей с чешским княжеским или королевским домом. Этот Шварн и считается наиболее вероятным кандидатом на то, чтобы считаться отцом Марии Всеволожей. Никаких следов алано-осетинского происхождения за Шварном не прослеживается. Его дядя носил чисто славянское отчество Жирославич, и все Шварны, судя по именослову и фактам биографии, принадлежали к элите древнерусского общества.
Такова известная по источникам родословная Марии Шварновны Всеволожей, благоверной княгини Владимирской. Высокородная дочь боярина Шварна, имевшая сестёр: Елену Шварновну и Марфу «ясыню» (единокровную или приёмную). Представительница русского княжеского сословия воспитала детей согласно требованиям тогдашней православной веры, взятым из Священного Писания. Ничего аланского, ничего осетинского. Все сложные конструкции, возводящие начало знакомства Всеволода Большое Гнездо (еще княжича) и Марии, как дочери правителя северокавказского Аланского княжества ко времени пребывания Всеволода в Византии (1160-е гг.), или попытки локализовать Чехию как Зихию на черноморском побережье Кавказа, произвольно интерпретируя беглое замечание П.Г. Буткова, основаны только на горячем желании дополнить перечень занимательных событий аланской истории ещё одним интригующим сюжетом.
В заключение — о проблеме общего характера. История с выдуманным осетинским следом в биографии великокняжеской семьи «Большого гнезда» не могла бы состояться, будь в республике научная культура ведения исторических дискуссий о далёком аланском (а также скифском, сарматском, да и недавнем осетинском) прошлом. Их изучение отдано в руки дилетантствующих пропагандистов, для которых главное — возвеличивание осетинского народа, даже ценой откровенных фальсификаций. Вроде бы в республике есть Центр скифо-аланских исследований, из года в год штампуются диссертации и монографии на аланскую тему, но нет достойных исследований, выполненных на профессиональном уровне, способных предотвратить появление высосанных из пальца версий, на продвижение которых тратятся не столь малые народные средства. Пример Руслана Бзарова — тому свидетельство. Человек, именуемый (и именующий себя) «специалистом по скифо-сарматской и аланской истории и культуре», с видом знатока навязывает доверчивой аудитории свои измышления о «Марии Ясыне», не приводя никаких доказательств от источника. Ради изменения общего климата от царящей в республике вседозволенности, к строгому научному анализу и критической проверке того, с чем выступают на публике наши служители музы Клио, хочу напомнить те принципы, которым должен соответствовать специалист в истории.
Во-первых, он должен быть учёным. То есть, ставить целью поиск истины, а не выгоду (она всегда оказывается временной) для себя и себе подобных, будь то коллеги по профессии, сограждане или соплеменники. Тот, кто ставит задачу писать историю в интересах осетинского (или любого другого) народа, находится вне сферы научного познания.
Во-вторых, он должен быть профессионалом, владеющим инструментарием в своей области. Две дисциплины формируют настоящего историка: источниковедение и историография. Для историка это значит: уметь читать и объяснять исторические тексты на языке оригинала. Источников по аланам на аланском (или осетинском) языке нет, следовательно, алановеду надо знать те языки (греческий, латинский, грузинский, восточные, древнерусский), по которым он специализируется. И, конечно, читать специальную литературу не только на русском, но и на других языках, особенно международном английском.
В-третьих, историк должен быть публичным человеком. Это значит: обращаться к научной аудитории, представлять результаты своих исследований на суд (суд равных) взыскательной и критично настроенной публики через публикации в специальных изданиях. Всё, что принимается или отвергается, требует проверки.
Это то, чего недостаёт в массе и индивидуально историкам Республики Северная Осетия-Алания. Над чем предстоит работать, невзирая на сопротивление кадров, отвыкших от серьёзной критики и не признающих альтернативности в трактовках исторического прошлого и настоящего.
Сергей Перевалов, кандидат исторических наук
http://free-view.org/2016/07/08/mariya-no-ne-yasynya/