Недоступный Владикавказ

Не первый год в республике пытаются внедрить так называемую доступную среду для инвалидов. Вот только программа по обеспечению комфортной жизни людей с ограниченными возможностями, как правило, заканчивается установлением пандусов, звуковых светофоров и некоторых других видимых атрибутов. Однако и они порой оставляют желать лучшего по качеству исполнения. Говорить о социально-культурной среде едва ли приходится. Как и в жизни обычных людей, так и среди людей с ОВЗ, идет возрастная градация по предпочтениям, требованиям к инфраструктуре и другим социально-значимым сферам. Несмотря на схожесть во многих вопросах, есть кардинальные отличия в запросах на комфорт. Людей состоявшихся больше волнует вопрос трудоустройства, молодежь отдает предпочтение учебе и досугу, детям же интересно открывать мир, познавать его. Вот только все перечисленное дается в разы сложнее, да и для них это не просто цель, которую надо достичь, а мечта, порой неосуществимая.

«Убрать бордюры, опустить тротуар»

По словам инвалида-колясочника, председателя региональной общественной организации инвалидов «Независимая жизнь» Сергея Саутина, проблемы в республике есть. Жить здесь без помощи близких и друзей практически невозможно. Первое препятствие — городская инфраструктура, вернее ее недоступность, неадаптированность под людей с ОВЗ. Саутин уверен, следование принципам универсального дизайна, обеспечение доступных тротуаров и пешеходных дорожек для инвалидов — это еще и помощь другим маломобильным группам населения.

«Правильные переходы на перекрестках нужны не только колясочникам и восовцам (слепым — прим. «15»), но и мамам с колясками, и престарелым, которые уже не могут высоко поднимать ногу», — говорит Саутин.

Он уверен, обустроить правильно инфраструктуру города, например, «убрать бордюры, опустить вровень с асфальтом тротуар», не предполагает значительных затрат, если изначально точно соблюдать нормативы при строительстве.

«Во Владикавказе на многих дорогах меняли асфальт, ремонтировали перекрестки. Все штампуют! В лучшем случае убирают один бордюр, два других остаются под прямым углом и между ними спуск. Спасибо хоть за это, но, с другой стороны, такой подход неправилен по нормативам и неудобен. Спуск всегда не того наклона, а чтобы на него попасть, нужно подъехать под прямым углом. Если начинаешь входить под небольшим углом, то велика вероятность того, что перевернешься. Для решения этих проблем не нужны новые миллионы, мы просто неправильно тратим то, что у нас есть», — считает Саутин.

Оставляют желать лучшего, по его словам, и пандусы. Причем не важно, у какого здания или учреждения. Например, некоторые объекты культуры ими оборудованы. Но на память приходит только один из них, установленный по стандартам — у центральной научной библиотеки на Коцоева. Он вполне комфортен, отмечает Сергей Саутин.

«Пандус там вполне пристойный, но чтобы колясочник потом проник в библиотеку, какая-нибудь консьержка, которой этого не очень хочется делать, должна открыть вторую половину входной двери. В библиотеке установили автоматические двери, которые всегда закрыты. Приходится преодолевать две входные группы: одна закрытая с сенсорами для инвалидов, а другая группа открытая. Но в нее даже узкая коляска не входит. Зато в фойе есть подъемник к лифту, далее шикарный лифт. Если не считать этих дверей на входе, в библиотеке вполне комфортно», — заключил Саутин.

«Я сказал Топилину»

Немного хуже обстоят дела в театрах и кинотеатрах республики, которые, к слову сказать, входят в программу «Доступная среда». У Академического русского театра установлен чрезмерно широкий пандус. Он не эстетичен, сделан с нарушение нескольких норм, и двери, к которым он ведет, всегда закрыты.

«Кинотеатр «Дружба» обязали сделать пандус. Они купили два швеллера, две запчасти. А говорят, что подготовились: дескать, если придет инвалид, мы его закатим. Где у них туалет, и вовсе не могу сказать. А в кинотеатре «Терек» даже минимальных удобств нет», — сказал Саутин.

Найти пандус у владикавказских кафе практически не возможно. Благо некоторые из них расположены вровень с асфальтом на улице, и попасть туда несложно. Но в самих заведениях колясочники сталкиваются с еще одной проблемой — неприспособленными санузлами. 

«Когда кафе «Октябрь» было еще в бетоне и строительной грязи, владелец сети ресторанов пригласил меня и сказал, что хочет сделать его с учетом пожеланий инвалидов. Я приехал с товарищем. Мы раз 15 перемеряли туалет, обсуждали, как сделать пандус. Я был вдохновлен. Угадайте, что было дальше. На входе ничего не было сделано, там полторы ступеньки. Тщетными были и наши замеры в туалете. Спрашивается, для чего тогда были все замеры и обсуждения? Я не придираюсь, но ведь есть положение: если предполагается, что человек больше часа будет находиться в учреждении, то санитарные комнаты для него должны быть доступны», — негодует Сергей Саутин. 

Большой пласт не до конца решенных вопросов существует и в остальных сферах жизнедеятельности людей с ОВЗ. Главным образом это трудоустройство. Различные организации и предприятия обязаны брать на работу людей с ОВЗ. Но, по словам Саутина, в последнее время это все чаще происходит «со скрипом». Работодатель заинтересован взять в организацию здорового человека, чтобы и требовать с него больше. 

«Например, у человека плоскостопие (это я немного утрирую) или какое-нибудь незначительное отклонение, но у него есть справка, что он инвалид. С огромной радостью предприятие записывает, что у них трудоустроен инвалид. У одного плоскостопие, другой немного «кашляет», третий чуть-чуть глухой на одно ухо. Но все эти люди могли бы не занимать квотируемые места, потому что их физические недостатки не настолько значительны. А предприятию выгодно, конечно, иметь у себя максимально здорового и работоспособного человека, чем возиться с трудоустройством инвалида с более сложным диагнозом», — объясняет Саутин.

Такое желание «схитрить» возникает у потенциальных начальников еще и в связи с тем, что если раньше служба занятости при трудоустройстве инвалида поощряла работодателей, то в этом году выделяемые средства ничтожно малы. Но ситуация не однобока. Бывает и такое, что многие инвалиды отказываются от работы, предлагаемой профильным комитетом. Некоторые объясняют это тем, что им мало платят, другие и вовсе не хотят трудиться.

Впрочем, трудоустройству инвалида мешает еще не один фактор. Господин Саутин вспомнил некоторые преграды как при поступлении в вуз, так и в годы своего студенчества: «В университете нам сказали: поступаем все на экономический факультет. Оказывается, на экфаке сделали пандус, там еще есть лифт. Мне это было не интересно, я поступил на психологию в «стекляшку». Тогда сразу понял, что не пойду на очную форму обучения. Стал заочником и два раза в год посещал сессии, я был самым посещающим студентом. Но там как не было никаких условий, так и нет».

Саутин вспоминает недавний визит в республику министра труда и соцзащиты России Максима Топилина. Его интересовало, что мешает трудоустройству инвалида. Риторический вопрос, по мнению Саутина. Начинать надо с самого начала: уровень доступности жилья, транспорта и т.д.

«Если человек получил образование, может работать, то ему каждый день надо ездить на работу. Но если он не может воспользоваться транспортом, то на этом попытки социализироваться можно прекратить. Я сказал Топилину: в жизни у меня было два-три варианта с работой, когда куда-то нужно было регулярно ездить, но я понял, что у меня это не получится. Хотя я, наверное, не самый чахлый из людей с инвалидностью», — говорит Сергей Саутин.

Вопрос адаптированного транспорта наиболее актуален. Только два автобуса в городе оснащены специальным подъемником. Собственным транспортом обладают не многие, а пользоваться электроколясками, которые также есть далеко не у всех, попросту неудобно и местами опасно. Приходится ездить на такси, либо вообще не выходить из дома. Тем более в условиях дорогого социального такси в республике. Оно, как поясняет Саутин, на практически самоокупаемости, поэтому инвалидам приходится платить немалые деньги за проезд. Он предлагает последовать опыту многих российских регионов, где власти приходят к компромиссу с частными фирмами такси.

«Было бы неплохо и у нас такое сделать: закрепить за ними определенное количество перевозок в месяц. У нас достаточно фирм такси, работают они на «специфических» условиях. Так, может, в качестве ответного шага они могли бы взять на себя некоторые социальные обязательства? Можно хотя бы попробовать договориться с частниками», — уверен Сергей Саутин.

Пат для инвалидов

У студентки 1-го курса СОГПИ 19-летней Орнеллы Кантемировой ДЦП. Для ее выхода в социум трудности возникают еще у порога дома. По словам ее мамы Виктории, несмотря на то, что семья живет на первом этаже и спускаться «особого труда не составляет», пандус у подъезда все же необходим, хотя бы элементарные поручни.

Но основной проблемой семьи, в которой живет инвалид, является отсутствие спецтранспорта. Девочка одаренная, помимо того, что хорошо учится, она занимается еще и фехтованием. Но ни в одно из учебных учреждений она не может полноценно ходить из-за того, что добраться туда общественным транспортом невозможно, а ездить каждый день на такси — непосильная ноша для семейного бюджета. Причем ни к вузу, ни к спортивной секции претензий нет. Здание пединститута «довольно комфортно, предусмотрены условия для людей с ОВЗ, начиная с пандуса». Однако из-за отсутствия транспорта, приходится обучаться дистанционно. Но так как соответствующую обучающую программу начинают обкатывать, нередко возникают проблемы с подключением. В результате не всегда получается вовремя усвоить материал.

«Нам даже сказали, что на время ее посещения все пары будут проходить на первом этаже, чтобы ей было удобно. К вузу претензий нет», — отмечает Виктория.

По ее словам, дочери постоянно хочется посещать вуз и спортивную секцию. Но вся проблема упирается в вызов такси, которого приходится ждать часами. Во время одного заказа может смениться до 10 машин, и в итоге приезжает тот водитель, который понимает, что такое инвалид. У кого-то коляска не помещается в багажник, кто-то и вовсе не хочет возиться с инвалидами.

В свое время Виктория обратилась в мэрию по поводу выдаваемых инвалидам машин. Ей посоветовали сначала получить водительское удостоверение. Но к тому времени, как мама девочки-инвалида получила права, в администрации города сказали, что программа уже закрыта. Однако впоследствии она узнала, что машины продолжают выдавать, а некоторые инвалиды получили автомобиль уже по второму кругу. «А ведь я сама могла везти дочь на учебу, на спортивные занятия… Теперь же она у меня большую часть жизни проводит дома», — сетует Виктория.

Проблема возникает и с доступностью многих соцобъектов. В частности, поликлиник. Здания, построенные десятки лет назад, практически не адаптированы под людей с ОВЗ. Одно дело — пандусы, другое — лифты, куда просто так не попадешь.

Как и любая молодая девушка, в свои 19 лет Орнелла Кантемирова хочет разнообразить досуг не только соцсетями, но и прогулками в парках, встречами с друзьями и походами в кафе. Практически все досуговые учреждения не приспособлены для инвалидов.

«Чтобы встретиться с друзьями, мне обязательно надо смотреть, есть ли в кафе пандус, другие обязательные условия. Это удручает! Бывает, друзья приглашают в кафе, а потом мы понимали, что я не смогу туда попасть из-за катастрофически высокой лестницы или страшный пандус — все равно, что на Эверест взобраться», — рассказала Орнелла Кантемирова.

Не помнит девушка и когда последний раз была в кино. Ограниченное количество адаптированных под нужды инвалидов мест не только лишний раз напоминает об ограниченных возможностях здоровья, но и отбивает желание куда-то выходить из дома.

«Разочарование наступает после этого. Люди, наверное, не допускают и мысли, что человек с ОВЗ может прийти в любое место. Нам как шахматистами приходится на несколько шагов вперед продумывать свой маршрут. Если где-то ошибешься, то «партия» вчистую проиграна», — констатирует Орнелла.

«Мы как чужие»

Даниила Салказанова смело можно назвать дарованием, юным ученым, который в свои 13 лет умудрился создать проект метро во Владикавказе, начертив его по примеру московского метрополитена и придумав названия станций. Проект был по достоинству оценен на региональном этапе всероссийского форума научной молодежи «Шаг в будущее». У мальчика ДЦП и сенсоневральная тугоухость 4-й степени (глухота). Как рассказала его мама Инна, только в 6,5 лет выяснилось, что он глухой. Мальчику провели сложнейшую операцию, и он стал немного слышать. Но из-за того, что проблема обнаружилась поздно, Даниил до сих пор не разговаривает. Однако эти недуги ему нипочем. Он учится в спецшколе, занимается в федерации фехтования, посещает республиканский центр детского технического творчества, где желание построить в столице республики метро было претворено в проект. 

«Глухие крутятся в своем кругу, и пойти практически некуда, очень проблематично. Куда-то нас приглашают. Так получилось и с фехтованием. На базе 40-й школы тренер пытается создать команду паралимпийцев. Он пытается выбить для своих учеников автобус, потому что в секции много детей-колясочников. Но у него никак не получается. Благо у нас есть машина. Но у других детей нет возможности приезжать на тренировки. А ведь фактически получается, что наши дети ограничены этим общением. У нас преимущество еще и в том, что он ходит в школу, где все же получает необходимое общение», — сказала Инна.

Мир глухих детей отличается от мира детей с другими заболеваниями. Для остальных, по ее словам, больше возможностей пойти в различные секции, кружки. А для глухих единственное их спасение — школа борьбы в манеже, в числе воспитанников которой множество чемпионов и мира, и даже Сурдоолимпиады. Эта борьба как отдушина.

По словам женщины, помимо секции борьбы, в последнее время появилось еще несколько учреждений, куда можно привести глухонемого ребенка. Однако не всегда такой приход увенчается успехом.

«Учителя не говорят «не приводите ребенка». По программе «Доступная среда» нам нельзя отказывать. Но при этом иногда могут потихоньку выжить. Если постоянно родителям говорить, как тяжело работать с их ребенком, то руки невольно сами опускаются. Благо в центр детского технического творчества можно без проблем привести ребенка», — сказала Инна.

Однако досуговых учреждений не хватает. Да и узнают о них родители случайно. По словам Салказановой, в этом направлении поставлена работа в отделе соцобеспечения Затеречного района, где всегда уделяют внимание своим подопечным и приглашают на различные мероприятия. В других районах работа идет гораздо хуже. Чем старше становится ребенок, тем больше у него появляется потребностей. Ему больше не интересны бывают кружки и секции.

«Особенно летом. В нашей школе нет летнего лагеря. Получается, я из-за этого и работать не могу: с 25 мая по 1 сентября я неотлучно со своим ребенком. Гулять он самостоятельно не может, а когда один дома — сидит с планшетом», — говорит Инна.

Для детей с ДЦП полезен бассейн. Их в республике немало. Но все они платные: от 800 рублей за одно занятие. Есть бассейны, по словам Инны, и в реабилитационных центрах, но там занятия курсовые, а «хотелось бы прийти поплавать в любое время».

По словам мамы мальчика, существует в республике и проблема нехватки специалистов-дефектоглогов и сурдопереводчиков, проблематично бывает найти и хорошего логопеда.

Но что больше всего угнетает родителей больных детей, так это отношение к ним в обществе. В XXI веке люди не научились не реагировать на детей с ОВЗ. Основная причина, по ее словам, в том, что родители не рассказывают своим чадам, что есть особенные дети.

«Наш тренер по фехтованию молодец: никого не разграничивает и другим это же внушил. Но в любом другом месте мы как бы чужие. Так живем и варимся в своем котле, сами себе предоставлены. Но главное верить в ребенка и не замечать, что он больной. Просто относиться к нему как к абсолютно обыкновенному человеку», — считает Инна.

Наталья 15-Цховребова