Дагестан: потеря управляемости или управляемый кризис?

Происходящее сейчас в Дагестане, на первый взгляд, похоже на случай с потерей управляемости. Впрочем, смотря где видеть управляющие механизмы. В самой республике криминальные «удельные князья» настолько чувствуют себя хозяевами положения, что кажется будто уже не Москва, не Президент и Правительство России, а именно их аппетиты определяют творящийся в республике беспредел. И до определённой степени это действительно так.

Именно криминальные кланы дагестанского «правящего этноса» диктовали вчера Москве, кого назначать на главные федеральные должности в республике, а если назначение всё же происходило помимо их воли или назначенец (скажем, бывший прокурор республики Игорь Ткачёв) вдруг развивал слишком бурную деятельность по борьбе с коррупцией и начинал её с ближайших родичей представителей правящей группировки, его обвиняли в том, что он сам коррупционер и бездельник и вообще чуть ли не фашист. С другим назначенцем, главой дагестанского УФНС Владимиром Радченко, было и того хлеще — ни для кого в республике не секрет, кто и зачем организовал его похищение.

Как и другие национальные республики Российской Федерации, Дагестан развивается по модели полукриминальных этнократий с быстрой деградацией культуры, образования, промышленного производства. Трайбализм в политике прикрывается формальным присутствием в избирательных списках зарегистрированных Минюстом РФ политических партий, но в период выборов партийный список выкупается каким-нибудь одним этносом, а присутствие в «купленном» списке представителей других этносов является чисто номинальным.

Для примера: на предыдущих выборах в Народное Собрание республики список Аграрной партии контролировал определённый аварский клан, а представители других национальностей, идущие по этому списку, должны были стать опорой нового президента Муху Алиева в парламенте в противовес сторонникам двух даргинских лидеров Магомедсалама Магомедова и Саида Амирова. Амиров «курировал» два партийных списка: «даргинский» — СПС и юждаговско-даргинский — «Патриоты России».

Клан Магомедовых по договору совместно с Муху Алиевым «курировал» список «Единой России». Сторонникам этого политического альянса удалось сорвать регистрацию списка СПС и тем нанести первый удар по позициям Амирова, но оставались ещё «Патриоты». Окончательно позиции Амирова в плане даргинско-юждаговского альянса пытались сломать через покушение (планировалось убийство, он чудом выжил) на лидера «патриотов» — Эдуарда Хидирова, а также серьёзного срыва голосования в городе Каспийске и других населённых пунктах. Только вмешательство Москвы остановило беспредел и выжившим, но серьёзно покалеченным «патриотам» «бросили косточку» — несколько мест в парламенте.

Иными словами, национальность людей, вошедших в тот или иной республиканский предвыборный список «больших» российских партий, а также их настоящие убеждения, не имеют ровно никакого значения — они «холопы» того «князя», который заплатил за них или просто перепродал им места после того, как «выкупил» весь список; также это не имеет никакого отношения к идеологии означенных партий, которые являются просто ширмами для трайбалистских игр местной элиты.

Поэтому, скажем, директор завода, пытавшийся на прошлых выборах избраться по спискам СПС, запросто может в следующий раз идти от коммунистов или «патриотов» (никаких проблем!). Сами этнолидеры, естественно, стараются получить место в списке «Единой России».

Поскольку самый сильный на момент выборов этнос в республике контролирует списки «правящей» российской партии, то прошедшие в него представители других этносов отбираются «по лояльности». Это позволяет конвертировать понятие «правящий этнос» в понятие «правящая партия». Поскольку названия-ширмы сохраняются общероссийские, из Москвы всё видится так, что в Дагестане появилась развитая многопартийная система, хотя на самом деле имеет место развитие криминальной этнократии в условиях острой борьбы кланов и этносов за власть и физическом уничтожении лидеров этносов-конкурентов.

В Дагестане насчитывается 30 коренных народов (этносов), а также представители других национальностей.

Это официальная справка, но в ней заложена одна политическая хитрость, которая отражает особенности дагестанской национальной политики. Например, чтобы увеличить количество людей того этноса, который являлся «правящим» ещё в советский период, когда главой республики стал аварец Абдурахман Даниялов, была проделана такая операция: большое количество малых народов (самый крупный из них — андийцы) несмотря на то, что они сами себя аварцами тогда не признавали, были приписаны к аварцам.

Кроме того, при переписях населения всегда замечались очень крупные приписки именно среди аварцев, даргинцев и кумыков — эти этносы всегда соперничали. Зато совершенно противоположным образом поступили с народами Южного Дагестана: несмотря на гораздо большую языковую и культурную близость лезгины, табасаранцы, рутульцы и агулы (или лезгиноязычные народы) были разделены по разным этносам (разница в языках — как между восточнославянскими народами). Во время переписи к ним не только не приписывали, но в советское время в Азербайджане (а там живёт около миллиона представителей лезгиноязычных) их подвергали сильнейшей дискриминации и насильственной ассимиляции. Это связано с тем, что часть исконно дагестанских земель, заселённых лезгиноязычными народами, была в советское время «подарена» Азербайджану.

Таким образом, на Юге Дагестана Россия имеет зону потенциального конфликта, который наверняка вспыхнет в случае прихода НАТО из Турции в Азербайджан и Грузию. Вероятность конфликта здесь растёт, в том числе в связи с недавней покупкой Россией практически всего азербайджанского экспортного газа на 10 лет вперёд. Это политический клинч, выходом из которого может стать провоцирование Западом ухудшения российско-азербайджанских отношений и даже военного конфликта на Юге Дагестана и Севере Азербайджана. В качестве повода, скорее всего, будут использованы конфликты на приграничных землях.

Серьёзную опасность могут представлять также выборы мэра южной столицы Дагестана и стратегически ключевого города на юге России — Дербента. Выборы должны состояться осенью 2009 года, и подготовка к ним идёт полным ходом. Азербайджанские магалы (кварталы) Дербента фактически контролируют значительную долю дагестанского наркобизнеса, и они уже «скинулись» на то, чтобы провести на выборах в мэры города «своего» человека. Особое внимание уделяется подготовке молодёжи. Возможные кандидаты, активисты и специалисты по предвыборным технологиям уже зачастили за рубеж на консультации.

Но основным полем информационных битв становится, конечно, борьба за кресло президента Дагестана. «Правящий этнос», естественно, заинтересован в продлении своего господства, причём управление процессами всё больше уходит за границу Дагестана и РФ.

Мне уже приходилось писать о том, как устроена и как функционирует вся террористическая сеть в Дагестане. До сих пор в целом именно интересы криминальных этнокланов определяли уровень террористической угрозы в разных районах республики. Однако это было до тех пор, пока интересы зарубежных кураторов и координаторов террористической сети совпадали с интересами дагестанской криминальной этнократии.

Особенность настоящего момента состоит в том, что эти интересы уже не совпадают! Лидеры криминальных этнокланов могут сколь угодно долго тешить себя мыслями о том, что именно они дёргают в Дагестане за верёвочки, что именно они сегодня посредством активизации террористической деятельности пытаются разговаривать с федеральным центром языком политических ультиматумов. На самом деле за недальновидными криминальными паханами уже нет реальной власти — сегодня их используют в своих целях те же Доку Умаровы и Мовлади Удуговы.

А Москве стоило бы задуматься, почему так усиленно лоббируется вариант то объединения с кадыровской Чечнёй, то создания аналогичной системы феодально-теократического управления Дагестаном с опорой на «самый крупный этнос»? И хотелось бы знать, кто в самой Москве заинтересован в том, чтобы республики Северного Кавказа де-факто были отданы в управление теневому правительству, которое на экстремистских сайтах именуется «Шурой»?

Чечня постепенно превращается в криминально-теократический феодальный анклав. Кажущееся благополучие этой республики держится на страхе, фарисействе и огромных дотациях из Москвы. Но Чечня — это мононациональная республика. В многонациональном Дагестане доверить власть криминальному этнолидеру — это ещё и значит отдать остальные этносы под жесточайший криминально-этнический гнет.

Время продолжает работать на укрепление наиболее радикальных и одиозных криминальных группировок. Происходит их серьёзное укрепление в экономике, финансах и бизнесе. И это отражается в том числе на политическом инвестировании в радикализацию религии.

По мнению Николая Елецкого, историческая практика России и других стран безусловно показывает: при выделении в рамках государств национально-территориальных образований длительное устойчивое развитие этих государств невозможно.

Об этом говорит опыт Российской империи, Советского Союза, нынешней РФ, Югославии и других стран. Несмотря ни на какие уступки со стороны Центра, формирование системы местной власти на основе этнических привилегий всегда усиливает аппетиты местных бонз, порождает вначале этноцентрические, затем сепаратистские, а далее — враждебно-националистические по отношению к Центру действия.

При ослаблении централизованной власти государства эти действия принимают активные формы, вплоть до военных мятежей. Так произошло с Польшей и Финляндией при ослаблении Российской империи, с союзными республиками при ослаблении СССР.

Ситуация в Дагестане катастрофически ухудшается. Речь идёт о потере управляемости республикой из Москвы и постепенном переводе Дагестана в режим «внешнего управления». Промедление опасно. Нужны срочные, политически точные меры по стабилизации ситуации и изменению системы управления в самой республике и в её отношениях с федеральным Центром.
Гурия Мурклинская
fondsk.ru