Равнины и горы в процессе расо- и этнообразования осетин
Усиливающаяся экологизация науки, характерная в наше время и для дисциплин исторического цикла, позволяет по иному взглянуть на многие вопросы формирования общих тенденций в человеческом обществе, а именно под углом зрения изучения адаптивных процессов, как биологических, так и культурных и поведенческих. Особенности географической среды, положение популяции в системе других популяций и внутрипопуляционная структура (т.е. биологическая, культурная и поведенческая адаптация) определяют популяционный гомеостаз. Изучение влияния географической среды на формирование антропологического своеобразия человеческих коллективов на палеоантропологическом материале еще не приобрело нужных масштабов исследования.
Лишь в общей форме мы можем говорить о средовом адаптивном компоненте, который находит отражение в географической обусловленности варьирования отдельных морфологических признаков. В конкретных же палеоантропологических исследованиях наиболее перспективным при изучении истории популяций и микроэволюционных изменений представляется учет расчлененности ландшафтов. Именно геоморфологические особенности местности и гидрологическая сеть определяют существование или отсутствие географических барьеров, препятствующих или способствующих генетическим контактам между популяциями. Опять–таки в общей форме установлено, что модусы расообразования на отдельных территориях формировались именно с характером прерывистого или панмиксного распространения признаков (Алексеев, 1967,1974,1998).
Исторический процесс на Северном Кавказе обстоятельно документирован археологическими и письменными источниками. Общая линия происхождения большинства современных горских народов достаточно аргументировано улавливается, начиная с раннежелезного века. Судя по археологическим данным, процесс этнообразования в его наиболее перспективных формах (крупные племена, союз племен, народности) протекал или был тесно связан с равнинно-степной зоной региона, с контактной зоной Степи и Гор (см. работы В.Б.Ковалевской, В.А.Кузнецова, В.Б.Виноградова и т.д.) Ход этнической истории определяли многочисленные внедрения в местную среду внешних импульсов, скифских, сармато-аланских, гуннских, болгарских, тюркских и хазарских. Таким образом, плоскостное Предкавказье являлось территорией, где происходила трансформация и синтез традиционных этнокультурных компонентов Степи и Гор, где, начиная с древних времен наблюдалась, с одной стороны, преемственность культур, а с другой – периодичность миграций. Так как только антропологические признаки свободны от такого исторического явления, как заимствование, и потому относительно стабильны и независимы от социально-исторической обстановки, только они могут свидетельствовать о переселении конкретных групп людей. Поэтому палеоантропологические данные особенно успешно могут быть применены в изучении взаимоотношений субстратного аборигенного и суперстратного пришлого населения в этногенетическом процессе (см. работы Г.Ф.Дебеца, В.П.Алексеева, Ю.В.Бромлея).
Ираноязычность осетин и археологические свидетельства аланского влияния на культуру местных горских племен – с одной стороны, и антропологические особенности современных осетин, которые, напротив, сближают их с кавказоязычными соседями – с другой, определяют всю сложность решения проблемы расо- и этногенеза осетинского народа. В этнической истории осетин выделяется несколько периодов, различающихся демографической ситуацией, территорией формирования этноса, интенсивностью интеграционных процессов. Соотношения субстратных и суперстратных элементов в формировании физического облика осетин в различные периоды этнической истории народа показывают, что процесс этнообразования не ограничивался лишь культурными контактами, а имело место и биологическое смешение. Последовательное внедрение в горскую среду многочисленных внешних импульсов, в частности иранства, в результате контактов со степным миром кочевников, скифов, сарматов и алан, способствовало постепенной языковой ассимиляции на территории Северной Осетии и положило начало формированию алано-осской раннефеодальной народности. Оно происходило на равнинных территориях Предкавказья в результате синтеза ираноязычного населения и местного, скорее всего относящегося к адыгскому массиву. Большинство изученных раннесредневековых краниологических серий происходит из могильников, принадлежащих адыгским племенам и аланам, которые широко были расселены по территории нынешних Кабарды, Черкессии и Северной Осетии (Дебец,1948, Алексеев,1974,Герасимова,1997). Преобладающим краниологическим типом этого населения был европеоидный долихокранный вариант с крупными размерами мозговой коробки и узким лицом. Суммарное сопоставление по комплексу признаков, широко вошедшее в практику расового анализа, дающее возможность оценить расхождение групп по так называемым таксономическим расстояниям (в нашем случае по методу Пенроуза в редакции Кнусмана), позволяет нам определить степень морфологической специфичности изученных групп. Анализ полученных таксономических расстояний показал, что наименьшие расстояния и наибольшее количество близких связей обнаруживают в раннем средневековье серии, связанные с аланским и адыгским этносом (Гамовское ущелье,Балпбанка, Ильичево городище, Мощевая Балка, Нижний Архыз, Адиюх, Казазово из Прикубанья). Почти втрое дальше от всех прочих серий отстоят серия из Харха в Дарьяльском ущелье и серия из Эдиси из горных районов Южной Осетии. Они отличаются резко выраженной морфологической специфичностью, оценивая которую, следует признать, что горское население в конце 1 – начале 2-го тысячелетия обнаруживало тот комплекс признаков, который сейчас ассоциируется с кавкасионским, т.е. свойственным современным осетинам. Т.о. анализ таксономических расстояний (по Пенрозу) между краниологическими сериями с территории Северного Кавказа убедительно свидетельствует, что в антропологическом плане интеграционные процессы происходили под знаком аланской доминанты, а горское население было слабо втянуто в эти процессы.
Вторым важным моментом этно- и расогенеза осетин стали массовые миграции равнинного населения в горы после разгрома Алании Чингизидами. С середины 13 в. горные ущелья стали основной территорией формирующегося осетинского народа. Это было время социальных потрясений, разрушений устоявшихся традиций и уклада жизни, гибели огромной массы людей со всеми вытекающими отсюда последствиями для этно- и расогенеза осетин. Между тем, это был период, когда, по мнению большинства исследователей, происходило оформление этнического типа и основных черт культуры и быта осетин, период формирования осетинских обществ. Именно с этого времени можно говорить об осетинах, как сложившейся этнической общности со своей четко очерченной территорией, языком, экономикой и культурой (Тменов, Кузнецов, Гутнов, Тотоев, 1987). Заселение аланами горных районов вызвало необходимость приспособления к другим физико-географическим условиям, что вызвало разнообразные адаптации, в том числе, социальную, которая составляет существенную составляющую популяционного запаса адаптивной изменчивости. Проникновение аланских групп в горные районы протекало, видимо, в условиях благоприятных, поскольку наиболее ранние следы их обитания, датируемые Е.Г.Пчелиной
В 19 в. началось обратное переселение осетин на предкавказские равнины. К сожалению, у нас нет краниологических материалов, датированных этим временем и принадлежащих непосредственным предкам осетин. Традиционно используемый материал для расогенетических построений отстоит от нашего времени на два столетия. Речь идет о сборных сериях трех крупных этнолокальных групп- иронцев, дигорцев и туальцев, изученных в свое время В.П.Алексеевым (1974).Приходиться признать, что особенности этих черепов также не дают возможности связать их с современным населением Осетии. Сравнительные данные по современным осетинам, в переводе на черепные размеры, свидетельствуют, что на протяжении последних 200 лет произошло уменьшение продольного, значительное увеличение поперечного диаметров и ширины лица. Эти изменения происходили на фоне жесточайшего демографического кризиса, когда в результате «моровой язвы» население Осетии сократилось с 200 тысяч человек до 20 тысяч (История Северо-Осетинской АССР,1987). Переселение осетин на предгорные равнины сопровождалось ломкой устаревших патриархальных отношений, уменьшением числа кровнородственных и расширением территориальных связей. Имеются хорошо документированные свидетельства тесных контактов, включая брачные, с кабардинцами, есть данные о переселении значительного числа осетинских семей в Балкарию и балкарских в Дигорию, о тесных этно-культурных контактах осетин с ингушами и браках между ними в низовьях р. Армхи (Волкова,1974). Расширение территориальных и брачных связей фиксируется анализом таксономических расстояний между современными кавказскими группами и последовательным сравнением матриц суммарных расстояний от раннего средневековья ко времени, близкому к современности, говорящем об незначительной морфологической специфичности сравниваемых групп. Незначительная степень морфологической специфичности современных северокавказских популяций выражается также в наличии сетевидного сходства и близких таксономических расстояниях между краниологическими сериями осетин, кабардинцев и ингушей (Алексеев,1974, Герасимова, 1993, 1997).Таким образом, можно сказать, что характер расообразования на Северном Кавказе определялся характером популяционных взаимоотношений, выражающимся в различной интенсивности брачных связей в контактной зоне Равнин и Гор в различные временные отрезки.
.
Герасимова Маргарита Михайловна, Институт этнологии и антропологии РАН, вед.н.с.; к.и.н.