Вечная слава погибшим
Двадцать лет борьбы за независимость периодически ознаменовывались серией поворотных событий, которые вносили коррективы в нашу историю.
7 июня 1992 года третий взвод отряда особого назначения, сформированного в феврале 1992 года Вадимом Газзаевым, заступил на охрану поста в районе ТЭКа. Взвод состоял из 17 человек: командира взвода — Губаева Зураба, Джабиева Геннадия, Санакоева Гришика, Сиукаева Таймураза, Сабанова Виктора, Харебова Владимира, Козаева Ахсара, Цховребова Владимира, Туаева Алана, Плиева Виталика, Козаева Алана, Маргиева Урузмага, Джиоева Мудрика, Хубаева Тото, Тотоева Гамлета, Мулдарова Александра и Багаева Рудольфа. Самому младшему, Гришику Санакоеву, было 17 лет, старшему — Сабанову Виктору, 30 лет.
Обстановка в тот день была стабильно напряженной. В городе раздавались одиночные выстрелы — в ответ на выстрелы напоминавших о себе время от времени грузин. Ребята к такой обстановке уже привыкли, как, впрочем, успел привыкнуть и весь город.
Часам к 11-ти к ним поднялся пожилой житель от одного из находившихся неподалеку домов Мамисантубан и принес с собой еды для ребят. Они обрадовались неожиданному угощению и быстро соорудили из подручных материалов стол. Только присели поесть, как раздался оглушительный грохот — начался массированный артобстрел позиции взвода из крупнокалиберных орудий со стороны невидимого им врага.
Безоружного гостя ребята попытались отправить домой, но он отказался их покидать. Сказал, что если суждено ему погибнуть, он умрет вместе с ними. Они посадили его в находившийся неподалеку БТР, быстро рассредоточились по позициям и приготовились принимать бой.
Перестрелка длилась до самого вечера, связь с городом была сразу утеряна. На мощный артобстрел врага они могли отвечать только одиночными выстрелами из стрелкового оружия.
Весь бой был хорошо виден из города. Район ТЭКа полностью скрылся под столбом многометровой пыли и дыма, в котором то тут, то там разрывались снаряды. В то, что после такого артобстрела кто-нибудь еще остался в живых, веры больше не было. В городе началась паника, многие, спасая детей, спешно вывозили их. На помощь к обороняющемуся третьему взводу смогли прорваться только двое — Санакоев Саша и Болатаев Геннадий из первого взвода. Второй и спец-взвод ОМОНа были отсечены от них огнем противника.
Первым на посту погиб Геннадий Джабиев — самый грамотный, по словам сослуживцев, боец, прошедший Афганистан. В двенадцать часов осколок мины, разорвавшейся в семи метрах от него, попал ему в сонную артерию. Его, истекавшего кровью, Вова Цховребов и Алан Туаев еще успели вывезсти в больницу на старом «Москвиче» Вовы Цховребова, но спасти его не удалось. Через час они вернулись обратно в этот ад.
Командир взвода Зураб Губаев, по словам товарищей, был «до безрассудства отчаянным и храбрым». Он считал ниже своего достоинства прятаться от врага, и все время выходил на дорогу один с автоматом и стреляя в сторону врага, кричал во весь голос: «Выходите, сволочи!» Так он и погиб, выстрелом в голову.
До этих событий он жил в Красноярске, учился на юриста, имел жену и дочь. Но оставаться вдали от Родины, находящейся в беде, не мог…
Вслед за Зурабом погиб и пожилой человек, принесший ребятам поесть, так как БТР, в котором он сидел, вскоре превратился в сито от попадавших в него снарядов.
Потеряв своего командира, ребята, надеясь на помощь из города, держали оборону до вечера. К этому времени их боеприпасы закончились. Враг, поняв, что отвечать нашим больше нечем, появился на четырех БМП со стороны Гори и еще на двух со стороны селения Прис. Вслед за ними шли танки.
В наличии у наших парней оставались два противопехотных гранатомета «Муха РПГ-18», из которого произвели два выстрела Мудрик Джиоев и Урузмаг Маргиев. В БМП они попали, но не смогли причинить вреда.
По словам Виталия Плиева, снаряды врага как бумагу пробивали стены здания профилактория на ТЭКе, за которыми укрылись оказавшиеся в окружении омоновцы. От минометных обстрелов они прятались в двух дзотах, находившихся на позиции. Дальше надеяться было не на что, только на чудо. Тогда Рудольф Багаев, или «Прапор», как называли его друзья, сказал слова, которые всем запомнились на всю жизнь. «Если останемся живы, мы должны быть братьями!».
Тем временем «чудо» произошло: один из своих БМП грузины приняли за наш, и начали ожесточенно со всех сторон его обстреливать. «Сейчас или никогда!» — решили видевшие это омоновцы и, воспользовавшись моментом, одним рывком покинули свои окопы. Бросившись врассыпную, группами по два-три человека они стали выходить из окружения.
Однако сделать это не всем удалось: на посту остались Вова Харебов, Гришик Санакоев, Темо Сиукаев и Виктор Сабанов.
Таймураз Сиукаев и Вова Харебов укрылись в котельной здания профилактория и отхода наших ребят не видели. Зато через отверстия в стене видели позиции грузин. Всю ночь они простояли в своем укрытии, а под утро их случайно обнаружил забредший туда грузин.
Вова Харебов говорит, что хорошо его запомнил: «Он был невысокого роста, рыжеватый, с начинающимися пролысинами». Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем тот крикнул: «Вайме, осеби!», и Темо Сиукаев, у которого в руках был автомат, вынужден был в него выстрелить.
Ребята выбежали из укрытия, но навстречу им выскочили еще двое, которых также пришлось убить. В поисках своих они напоролись на уазик, в котором сидело несколько человек с оружием, по которым Темо снова открыл огонь, и бегом устремились к дзотам, думая, что там находятся бойцы из их взвода. Но там никого не было. Под дулом погнавшегося за ними БМП, за которым бежали ошалевшие от неожиданности грузины, они устремились в сторону села Прис. От прямого попадания пуль их спасало БМП, которое пыталось их догнать и раздавить. Но повернув по оврагам в сторону кладбища, они стали недосягаемы для БМП и остальных. Только в городе, Таймураз Сиукаев попросил Вову Харебова посмотреть, что у него с ногой. Ботинок был полон крови от раны, которую он даже не заметил.
Виктор Сабанов три дня находился в укрытии без воды и патронов. Выйдя на третий день оттуда, он потерял сознание, так его и взяли в плен. В плену его пытали, отбили ему руки и ноги, вырвали ногти на ногах и в таком виде его обменяли на какого-то пленного.
Зверски был убит самый молодой омоновец — 17-летний Гришик Санакоев. На его молодом теле враги не оставили ни одного живого места…
— Та же участь ждала всех нас, если бы мы тогда не вырвались из окружения, — в один голос говорили Ахсар Козаев, Вова Цховребов, Виталий Плиев, Вова Харебов и Алан Козаев, которые рассказали мне о тех событиях.
Взятие ТЭКа противником имело тяжелые последствия для жителей города. Цхинвал стал методически обстреливаться каждый день из минометов, крупнокалиберных снарядов. Число жертв среди мирного населения катастрофически росло, количество беженцев перевалило за десятки тысяч. А вырвавшимся из окружения ребятам предстояла еще долгая борьба за освобождение своей земли от врага.
Вскоре не стало Темо Сиукаева, остальные ребята принимали участие еще во многих сражениях за нашу независимость, в том числе в Абхазии, Северной Осетии, в войнах 2004 и 2008 годов.
Многие из них и сегодня в строю — это Алан Туаев, Урузмаг Маргиев, Виталик Плиев, Мудрик Джиоев, Алан Козаев. Учителем труда работает в родной школе №3 Ахсар Козаев. Он создает удивительные вещи из дерева и обучает этому детей. Бывший в плену Виктор Сабанов потерял затем и свою жену, в настоящее время работает водителем рейсового автобуса и один поднимает пятерых детей. Алик Мулдаров женился и уехал жить в Санкт-Петербург, у него две прекрасные дочери.
Мне сказали, что жена Зураба Губаева вышла вторично замуж за какого-то генерала и поменяла фамилию дочери. Обидно, если его дочь так и не узнает, кровь какого героя течет в ее жилах!
Безработный ныне Вова Цховребов, который вывез из поля боя истекавшего кровью Гену Джабиева и вернулся обратно, участник военных событий в Северной Осетии, войн 2004 и 2008 годов, пришел на встречу со своим сыном и сказал под конец следующие слова: «Недавно, на параде 9 Мая я видел многих, увешанных орденами, не сделавших ни единого выстрела в сторону врага. Но не это обидно. Обидно, что мой сын (заснувший на стуле, пока мы разговаривали) может спросить меня: «Папа, а где был ты, когда тот дядя в орденах воевал?» Что мне ему ответить?»
Наших не выпячивающих грудь колесом героев мы должны знать в лицо и чтить не ради них самих, а ради нашего будущего и будущего наших детей, которые должны, как и их отцы, всегда верить в святое — в любовь к Родине, самопожертвование, во что-то дороже жизни, данное нам сверху…
Р.S. 14 июня 2013 года на открытии Обелиска памяти погибших в 1992 году омоновцев были в толпе и те, о ком я вам сейчас рассказала. После официального открытия обелиска братья по бою, который шел не на жизнь, а насмерть, сфотографировались на память и, оставшись один на один с теми, кто расстался здесь с жизнью, сказали им тихое: «Рухсаг ут». Третий взвод ОМОНа двадцать один лет спустя почти в полном составе с теми, кто по зову сердца пришел к нам на помощь, вновь собрался на месте боя…
Омоновское братство отныне, усилиями самих омоновцев материализовано в обелиске, созданном на их пожертвования.
Вечная слава — погибшим, почет и уважение — выжившим!!!
Газета Южная Осетия
7 июня 1992 года третий взвод отряда особого назначения, сформированного в феврале 1992 года Вадимом Газзаевым, заступил на охрану поста в районе ТЭКа. Взвод состоял из 17 человек: командира взвода — Губаева Зураба, Джабиева Геннадия, Санакоева Гришика, Сиукаева Таймураза, Сабанова Виктора, Харебова Владимира, Козаева Ахсара, Цховребова Владимира, Туаева Алана, Плиева Виталика, Козаева Алана, Маргиева Урузмага, Джиоева Мудрика, Хубаева Тото, Тотоева Гамлета, Мулдарова Александра и Багаева Рудольфа. Самому младшему, Гришику Санакоеву, было 17 лет, старшему — Сабанову Виктору, 30 лет.
Обстановка в тот день была стабильно напряженной. В городе раздавались одиночные выстрелы — в ответ на выстрелы напоминавших о себе время от времени грузин. Ребята к такой обстановке уже привыкли, как, впрочем, успел привыкнуть и весь город.
Часам к 11-ти к ним поднялся пожилой житель от одного из находившихся неподалеку домов Мамисантубан и принес с собой еды для ребят. Они обрадовались неожиданному угощению и быстро соорудили из подручных материалов стол. Только присели поесть, как раздался оглушительный грохот — начался массированный артобстрел позиции взвода из крупнокалиберных орудий со стороны невидимого им врага.
Безоружного гостя ребята попытались отправить домой, но он отказался их покидать. Сказал, что если суждено ему погибнуть, он умрет вместе с ними. Они посадили его в находившийся неподалеку БТР, быстро рассредоточились по позициям и приготовились принимать бой.
Перестрелка длилась до самого вечера, связь с городом была сразу утеряна. На мощный артобстрел врага они могли отвечать только одиночными выстрелами из стрелкового оружия.
Весь бой был хорошо виден из города. Район ТЭКа полностью скрылся под столбом многометровой пыли и дыма, в котором то тут, то там разрывались снаряды. В то, что после такого артобстрела кто-нибудь еще остался в живых, веры больше не было. В городе началась паника, многие, спасая детей, спешно вывозили их. На помощь к обороняющемуся третьему взводу смогли прорваться только двое — Санакоев Саша и Болатаев Геннадий из первого взвода. Второй и спец-взвод ОМОНа были отсечены от них огнем противника.
Первым на посту погиб Геннадий Джабиев — самый грамотный, по словам сослуживцев, боец, прошедший Афганистан. В двенадцать часов осколок мины, разорвавшейся в семи метрах от него, попал ему в сонную артерию. Его, истекавшего кровью, Вова Цховребов и Алан Туаев еще успели вывезсти в больницу на старом «Москвиче» Вовы Цховребова, но спасти его не удалось. Через час они вернулись обратно в этот ад.
Командир взвода Зураб Губаев, по словам товарищей, был «до безрассудства отчаянным и храбрым». Он считал ниже своего достоинства прятаться от врага, и все время выходил на дорогу один с автоматом и стреляя в сторону врага, кричал во весь голос: «Выходите, сволочи!» Так он и погиб, выстрелом в голову.
До этих событий он жил в Красноярске, учился на юриста, имел жену и дочь. Но оставаться вдали от Родины, находящейся в беде, не мог…
Вслед за Зурабом погиб и пожилой человек, принесший ребятам поесть, так как БТР, в котором он сидел, вскоре превратился в сито от попадавших в него снарядов.
Потеряв своего командира, ребята, надеясь на помощь из города, держали оборону до вечера. К этому времени их боеприпасы закончились. Враг, поняв, что отвечать нашим больше нечем, появился на четырех БМП со стороны Гори и еще на двух со стороны селения Прис. Вслед за ними шли танки.
В наличии у наших парней оставались два противопехотных гранатомета «Муха РПГ-18», из которого произвели два выстрела Мудрик Джиоев и Урузмаг Маргиев. В БМП они попали, но не смогли причинить вреда.
По словам Виталия Плиева, снаряды врага как бумагу пробивали стены здания профилактория на ТЭКе, за которыми укрылись оказавшиеся в окружении омоновцы. От минометных обстрелов они прятались в двух дзотах, находившихся на позиции. Дальше надеяться было не на что, только на чудо. Тогда Рудольф Багаев, или «Прапор», как называли его друзья, сказал слова, которые всем запомнились на всю жизнь. «Если останемся живы, мы должны быть братьями!».
Тем временем «чудо» произошло: один из своих БМП грузины приняли за наш, и начали ожесточенно со всех сторон его обстреливать. «Сейчас или никогда!» — решили видевшие это омоновцы и, воспользовавшись моментом, одним рывком покинули свои окопы. Бросившись врассыпную, группами по два-три человека они стали выходить из окружения.
Однако сделать это не всем удалось: на посту остались Вова Харебов, Гришик Санакоев, Темо Сиукаев и Виктор Сабанов.
Таймураз Сиукаев и Вова Харебов укрылись в котельной здания профилактория и отхода наших ребят не видели. Зато через отверстия в стене видели позиции грузин. Всю ночь они простояли в своем укрытии, а под утро их случайно обнаружил забредший туда грузин.
Вова Харебов говорит, что хорошо его запомнил: «Он был невысокого роста, рыжеватый, с начинающимися пролысинами». Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем тот крикнул: «Вайме, осеби!», и Темо Сиукаев, у которого в руках был автомат, вынужден был в него выстрелить.
Ребята выбежали из укрытия, но навстречу им выскочили еще двое, которых также пришлось убить. В поисках своих они напоролись на уазик, в котором сидело несколько человек с оружием, по которым Темо снова открыл огонь, и бегом устремились к дзотам, думая, что там находятся бойцы из их взвода. Но там никого не было. Под дулом погнавшегося за ними БМП, за которым бежали ошалевшие от неожиданности грузины, они устремились в сторону села Прис. От прямого попадания пуль их спасало БМП, которое пыталось их догнать и раздавить. Но повернув по оврагам в сторону кладбища, они стали недосягаемы для БМП и остальных. Только в городе, Таймураз Сиукаев попросил Вову Харебова посмотреть, что у него с ногой. Ботинок был полон крови от раны, которую он даже не заметил.
Виктор Сабанов три дня находился в укрытии без воды и патронов. Выйдя на третий день оттуда, он потерял сознание, так его и взяли в плен. В плену его пытали, отбили ему руки и ноги, вырвали ногти на ногах и в таком виде его обменяли на какого-то пленного.
Зверски был убит самый молодой омоновец — 17-летний Гришик Санакоев. На его молодом теле враги не оставили ни одного живого места…
— Та же участь ждала всех нас, если бы мы тогда не вырвались из окружения, — в один голос говорили Ахсар Козаев, Вова Цховребов, Виталий Плиев, Вова Харебов и Алан Козаев, которые рассказали мне о тех событиях.
Взятие ТЭКа противником имело тяжелые последствия для жителей города. Цхинвал стал методически обстреливаться каждый день из минометов, крупнокалиберных снарядов. Число жертв среди мирного населения катастрофически росло, количество беженцев перевалило за десятки тысяч. А вырвавшимся из окружения ребятам предстояла еще долгая борьба за освобождение своей земли от врага.
Вскоре не стало Темо Сиукаева, остальные ребята принимали участие еще во многих сражениях за нашу независимость, в том числе в Абхазии, Северной Осетии, в войнах 2004 и 2008 годов.
Многие из них и сегодня в строю — это Алан Туаев, Урузмаг Маргиев, Виталик Плиев, Мудрик Джиоев, Алан Козаев. Учителем труда работает в родной школе №3 Ахсар Козаев. Он создает удивительные вещи из дерева и обучает этому детей. Бывший в плену Виктор Сабанов потерял затем и свою жену, в настоящее время работает водителем рейсового автобуса и один поднимает пятерых детей. Алик Мулдаров женился и уехал жить в Санкт-Петербург, у него две прекрасные дочери.
Мне сказали, что жена Зураба Губаева вышла вторично замуж за какого-то генерала и поменяла фамилию дочери. Обидно, если его дочь так и не узнает, кровь какого героя течет в ее жилах!
Безработный ныне Вова Цховребов, который вывез из поля боя истекавшего кровью Гену Джабиева и вернулся обратно, участник военных событий в Северной Осетии, войн 2004 и 2008 годов, пришел на встречу со своим сыном и сказал под конец следующие слова: «Недавно, на параде 9 Мая я видел многих, увешанных орденами, не сделавших ни единого выстрела в сторону врага. Но не это обидно. Обидно, что мой сын (заснувший на стуле, пока мы разговаривали) может спросить меня: «Папа, а где был ты, когда тот дядя в орденах воевал?» Что мне ему ответить?»
Наших не выпячивающих грудь колесом героев мы должны знать в лицо и чтить не ради них самих, а ради нашего будущего и будущего наших детей, которые должны, как и их отцы, всегда верить в святое — в любовь к Родине, самопожертвование, во что-то дороже жизни, данное нам сверху…
Р.S. 14 июня 2013 года на открытии Обелиска памяти погибших в 1992 году омоновцев были в толпе и те, о ком я вам сейчас рассказала. После официального открытия обелиска братья по бою, который шел не на жизнь, а насмерть, сфотографировались на память и, оставшись один на один с теми, кто расстался здесь с жизнью, сказали им тихое: «Рухсаг ут». Третий взвод ОМОНа двадцать один лет спустя почти в полном составе с теми, кто по зову сердца пришел к нам на помощь, вновь собрался на месте боя…
Омоновское братство отныне, усилиями самих омоновцев материализовано в обелиске, созданном на их пожертвования.
Вечная слава — погибшим, почет и уважение — выжившим!!!
Газета Южная Осетия