Дзерасса

Отрывок из неопубликованного романа

Мадина Тезиева

Ахсар вызвался довезти Дзеру в аэропорт Ростова-на-Дону: из Бесланского аэропорта самолеты в Барселону не летали. Хотя Дзерасса поклялась Биценовой не разбалтывать ни одному человеку в мире цель своей поездки, так как это бы грозило гибелью Даяне Вайнеровне, в дороге она все-таки не удержалась и кое-что рассказала Ахсару: «Представь, мне надо остановиться перед одним экспонатом в Барселонском музее Египта и сказать пароль: «Систанский кит»». «Систанский кит?» — Ахсар на мгновение задумался, а потом произнес: «Это бурый кит». «Бурый? Почему бурый?» Ахсар вкратце изложил историю про кита: «У саков в Сакастане (или Систане) есть сказка про царя, который желает вернуть себе молодость. Его везир говорит, что это может сделать мясо бурого кита и предлагает послать его сына — царевича — за этим бурым китом на море. Царевич с войском приходит на море. На третий день появляется черный кит. Вытащили черного кита и разделали. Дали мясо каждому воину. Еще через три дня на крюк попадается белый кит. Также разделали. Еще через три дня — на крюке тот самый бурый кит. Не могли его вытащить ни лошади, ни верблюды, только слоны. Вытащили, а он — плачет. Тогда царевич пожалел его — и отпустил обратно в море»… «Опять море!» — выдохнула Дзера.
Она почему-то вспомнила грустный рассказ Серовой о могущественной империи — Атлантиде. Ее правители жили над морем в неприступном дворце с фресками из бесконечного числа лабиринтов, залов и комнат. В голове ее отчетливо прозвучал экзальтированный голос Серовой-Замалюйдиновой: «Атланты возводили свои здания из черного, белого и бурого камня».
«Так перед каким экспонатом ты должна остановиться?» — полюбопытствовал Ахсар. «Ой! Не спрашивай. Я и так болтаю лишнее. Биценова меня зарежет», — Дзера закрыла глаза и представила себя обитательницей всего этого фантасмагорического великолепия Кносского дворца на Крите… Из мечтательного состояния ее вывел нежный, долгий поцелуй в губы.
…И это был их первый поцелуй с Ахсаром…

…Ахсартаг в это время сидел в кафе Гранадского университета и ждал с лекции «свою девочку». Ахсартаг любил Испанию… Это была единственная страна Европы, где он чувствовал себя комфортно, где ему легко дышалось, где он был свой. Вот и сейчас, сидя в кафе Гранадского университета, он любовался благородной аскезой этого древнего учебного заведения и с удовольствием ел самый вкусный хлеб в мире — хлеб Андалусии.
«Моя девочка», — так он ласково звал свою испанскую невесту Адосинду. Она была астурийкой из портового города Хихон. Ахсартаг познакомился с ней в Барселоне, на вечеринке у богемных знакомых. Сначала он увидел родной осетинский профиль и, завороженный, пошел знакомиться с милой и хрупкой землячкой. Он заговорил с ней на осетинском, но оказалось, что она астурийка, учится в Гранадском университете на отделении славистики и что у нее приличный русский. Ахсартаг давно уже привык к тому, что в Испании ему часто попадались «кавказские» типажи, но такого совпадения (она была точной копией его матери в юности) он еще не встречал. Еще одно совпадение поразило его: у Адосинды была сестра-близнец. Звали ее Кармен. Кармен тоже была на той вечеринке, но если возле Адосинды толпились люди, то возле Кармен был зловещий круг пустоты. Адосинда излучала тепло и свет. Кармен — источала яд. Она была страшной. Как будто Бог решил изваять один и тот же образ в двух вариантах: ангела и демона, голубки и змеи… В тот вечер он поймал на себе завистливый взгляд Кармен, и подумал с тревогой: «Как она ненавидит сестру!» С тех пор Ахсартаг боялся за «свою девочку» — Адосинду.
У них с Адосиндой были планы на эти выходные, и эти планы разрушил его брат Ахсар. Ахсар всю жизнь только и занимался тем, что рушил его планы. После смерти отца Ахсартагу пришлось взвалить на себя все заботы о семье. Он занялся бизнесом и бросил скульптуру. А ведь педагоги прочили ему большое будущее…Он содержал мать и Ахсара. Ахсара он считал способным живописцем, но не более того. И сейчас его явно бесила просьба брата встретить в аэропорту Барселоны очередную «телку» Ахсара и сопроводить ее в музей Египта, где ее, якобы, ждало важное и опасное задание. «Она что у тебя, Мата Хари?» — не удержался он от едкого замечания.
Все романы Ахсара он знал наизусть вперед. Долгий платонический период, потом бурная страсть и — быстрый разрыв. Бонус: два-три портрета обнаженной натуры. «Обнаженка» особенно хорошо удавалась Ахсару. Светящееся женское тело излучало на его полотнах чистый свет, и это чувствовали даже абсолютно глухие к живописи люди. Каждый очередной роман Ахсара обходился Ахсартагу в кругленькую сумму. И он терпел это только потому, что гордился неумением брата быть пошлым. Среди похотливых «обнаженок» коллег по цеху, Ахсар выделялся своим космизмом, пониманием того, что тело человека — храм Божий.
«Чистому все чисто», — любил повторять Ахсартаг.

На фото: Фонарь. Испания. Фото — М.Тезиева