Гром и молния: место преступления Беслан — год спустя
Много скорби, мало утешения.
Это не тайна, что даже детей не щадит война на Кавказе. Однако, произошедшее 1 сентября 2004 года в североосетинском городе Беслан, превзошло по своей жестокости всё, что мир до этого видел. Террористы напали на школу во время торжественного открытия нового учебного года и взяли в заложники более 1000 человек. Два дня позже всё закончилось настоящим адом.
Первые дни сентября 2004 года принесли картины из одной бедной, богом забытой местности в дома Западной Европы, считающей себя более цивилизированной, чем та часть Европы, примыкающая к Азии.
Это были картины террора, смерти и насилия, потрясщие саму основу веры в человечность. Они не посчитались со святостью детей. Это были картины из города Беслан, до того момента неизвестного, маленького города, одной маленькой, неизвестной республики Северная Осетия, являющейся христианской и разделенной на две части, из которых одна часть принадлежит России, а другая, формально ещё, относится к Грузии, но де-факто является независимой республикой. Речь идет о местности, в которую отступили перед татаро-монгольскими полчищами, оставшиеся Аланы, потомки скифов. В Европе во время великого переселения народов и во время больших битв Аланы были известны как дикие войны и из-за этого не были особо любимы. В течении столетий они оказались забыты в кавказских горах. Северная Осетия? — спрашивали год назад. Где это?
Смерть, пришедшую в Беслан, нельзя понять и год спустя. Она слишком огромна, чтобы её держать в руках. Она слишком жестока, чтобы попытаться осмыслить разумом. Она проникла в город в солнечное утро, во время праздника, между воздушными шарами, поднимавшимися к небу, и навсегда изменила его. Она взяла каждого третьего жителя в заложники, она принесла несчастье в каждую семью и охватила ужасом всю Россию.
Когда она ушла, половина молодого поколения города Беслан была стёрта с лица земли. И во дворах, в садах, на улицах, и всюду, где дети обычно играют, господствовала таинственная и непривычная тишина. В городе перестали считать дни по обычному календарю. С этого времени для жителей Беслана была известна только одна дата, тот день, когда появились сотни могил: 3 сентября 2004 года. С этого момента всё в городе измерялось только этим днём, существовало только До и После этого «чёрного» дня.
До этого, это были дни, в которых дети возвращались со школы домой и их можно было уложить вечером в кровать. Дни, в которых они сидели за столом, смеялись, ругались, плакали, заставляли беспокоиться и всё же, можно было грезить для них счастливым будущим, даже несмотря на то, что для прихода долгожданного мира на Кавказе всё ещё далеко. Однако, можно было надеятся на новую славу для Осетии, и на лучшее время, в которое бы жизнь человека ценилась как жизнь человека, и рубль был бы рублём.
Но После этого, это дни, которые не имеют больше никакого значения. Дни, в которых матери рассматривают могилы своих детей и не могут пошевельнуться. Дни, в которых отцы горят от мести или от беспомощности и стыда желают собственной смерти. Это дни, в которых нужно вынести ложь и безмолвие — в которых правда снова и снова выскальзывает из рук. Ночи не приносят снов, а дни покоя. За столом места умерших остаются по-прежнему пустыми. Сердце отказывается биться в правильном ритме,а оставшиеся в живым начинают спорить довольно часто о компенсационных выплатах за погибших. В своей скорби некоторые склоняются к ненависти и зависти к соседям, некоторые прекращают своё участие в жизни и прячутся в тёмных углах своих квартир.
Сентябрь прошлого года, как же он начался? В защищенной Европе он начался с появлением лучей солнца и пением птиц. И ничего особенного, всё как обычно. В Осетии также выдался прекрасный день, солнце сияло над вершинами гор, и лёгкая пелена, с которой заявила о себе осень, лежала как тонкое покрывало между небом и землёй.
1 сентября 2004 года началось по традиции по всей России как День Знаний, как День Посвящения в школьники. В Беслане, где жизнь довольно скромная и не балует праздниками, все были рады данной возможности скрасить свои будни. Первоклассники и первокласницы пришли в школу не только в сопровождении родителей, бабушек, дедушек, братьев и сестёр, но и соседей, дальных родственников. Когда террористы ворвались в спортивный зал, все пели как раз песню «Детство, детство, куда ты пропал0?»
Два дня позже, 3-го сентября 2004 года, идёт дождь над Центральной Европой, где только собираются сесть за обед, как приходит новость о чуме в Осетии. На экранах ТВ видно как дети бегут, чтобы спасти свои жизни, и из овально-искажённых ртов издают нечеловеческие звуки. Некоторым детям это не удается, они умирают во время панического бегства из спортзала.
Первые картины штурма школы дрожат как и голоса корреспондентов, прилагающие максимум усилий для объяснения необъяснимого, и не находящие то ужаса слов. Но это не уже обязательно, картины с места происшествия говорят сами за себя: солдаты устраивают перестрелку с террористами, в которой также принимают участие и гражданские лица, взрываются снаряды орудий перед школой и падают на землю люди. С телевизионных динамиков доносятся взрывы и крики, и можно было подумать, что здесь снимается телевизионная программа для сумашедших «Умри медленно!» И собственно говоря, уже наступает время для дневного сна.
Как смог оператор СНН или ББС, ворвавшийся первым в полностью выгоревший спортзал, пряча свою камеру под обломками крыши спортзала, сообщить миру эту ужасную новость? Он кричал, что видел бессчётное количество, возможно, сотни трупов, большинство из которых были жестоко изуродованные, разорванные или сожженные дети. И ведущая программы новостей ещё надеялась, что он ошибается и дело скорее в том, что для него нервное потрясение и стресс оказались слишком большим испытанием. И предложила запустить рекламный ролик и подождать. Что невозможно, того не может быть: никто не может поднять руку на безвинных детей.
332 погибших насчитали в Беслане несколько часов позже, из которых 176 были дети. Они были разорваны бомбами на куски, превращены в порошок огнемётами, расстрелянны террористами. Или погибли под градом пуль. Или же сгорели под упавшей крышей спортзала.
Беслан — это город, в котором время по-прежнему стоит застывшим, несмотря даже на то, что прошел уже почти целый год. После боли по погибшим пришла боль за ложь. Травмированны не только дети, но и их родители погибают от бессилия. Мало того, что они не смогли спасти своих детей, они должны ещё и терпеть, что нет ответов на их вопросы и никто не хочет принять на себя ответственность за кровавое освобождение.
Женщины Беслана, объединившиеся в «Комитет матерей», требуют постоянно от Правительства Северной Осетии разъяснений, но им до сих пор даже не дали возможность ознакомиться с результатами работы парламентской комиссии. Их гнев по данному поводу всё же привел к тому, что северо-осетинский президент вынужден был уйти в отставку.
От страха перед новыми террористическими актами «Матери Беслана» наняли инструктора, который обучает их стрельбе. В то время, когда это в их собственной стране запрещается, они находят пути, чтобы ездить в Южную Осетию, где их принимают с распростёртыми руками и относятся благосклонно к их потребности, требовать возмездия и стать мстительницами. В то время как большинство матерей занимаются стрельбой только ради самозащиты, имеются среди них такие, которые поклялись убить собственноручно виновных в смерти детей. Такие как Земфира Денисова, которая 3 сентября 2004 года потеряла своего сына и чей муж 10 лет назад был расстрелян ингушами. Для неё только соседний народ виноват за смерть близких и за террор.
Никогда больше, говорит Земфира, не будем мы жертвами. Никогда больше не хотим мы видеть как уничтожаются наши дети. В следующий раз мы выстрелим первыми.
Рупором «Комитета Матерей» является Сусанна Дудиева, чей сын Заур был также среди погибших. Её стремление дойти до истины настолько огромно, что она даже предложила Нурпаши Кулаеву, единственному оставщемуся в живых террористу, поддержку матерей, если он только скажет, что на самом деле произошло год назад. Кто был заказчиком, откуда появилось оружие, откуда поступили деньги. Это очень странное единение, которое мы наблюдаем там, в зале суда г. Владикавказа, столицы Северной Осетии: юный террорист, о котором не скажешь, что он само воплощение дьявола, сидит заключенный в железную клетку. И в зале суда сидят женщины в черном, которые в первом заседании суда требовали для него смерти, и теперь, вдруг, разговаривают с Кулаевым как с ребёнком, которого надо ещё воспитать. И на самом деле, эта тактика принесла успех. Кулаев, с влажными глазами, рассказал матерям такие вещи, которые он до сих пор нигде в протоколах допросов не появлялись.
Другие женщины в Беслане не хотят ничего слышать о «комитете Матерей»: они проводят свои безутешные дни и бессоные ночи у могил своих мужей и детей. Родственников погибших по-прежнему мучает террор. Многие страдают тяжёлыми депрессиями и чувствуют себя виновными в том, что они выжили. К примеру, 23-летняя Виктория, у которой 16-летняя сестра Кристина погибла в спортзале. Обе хотели вместе пойти в школу, но поссорились из-за мелочи. С тех пор Виктория верит, что она бросила свою сестру на произвол судьбы, и смерть поэтому забрала её с собой. Она часами сидит у могилы сестры, искупая вину.
Перевод с немецкого Феликса Хуыбецты специально для www.osradio.ru