Станислав Кесаев: У меня пятикратно прекращенное уголовное дело

Вице-спикер был приглашен в качестве эксперта, который должен был говорить о молодежи и политике. Но в своем почти трехчасовом монологе он затронул и темы религии, туризма, здравоохранения и даже перешел на личности. Присутствующим было интересно слушать оратора, правда, многие из них так и не смогли задать вопросы.

Станислав Кесаев несколько раз в разговоре назвал себя Славиком и утверждал, что «сейчас он откровенен». 

Про Молодежный Парламент:

— Моя самая большая мечта — дать возможность молодым парламентариям проявить себя везде и во всех качествах. Количество присутствующих членов Молодежного парламента на этом мероприятии говорит о том, что надо проводить ротацию. Количество присутствующих здесь молпарламентариев говорит о том, что очень много ребят, которые смертным боем бились за свое пребывание в Молодежном парламенте, уже, пардон, поимели разочарование и не видят себя на площадях, трибунах и еще где-нибудь…

Я с трудом могу вспомнить тех из Молодежного парламента, у кого бы не было написано, что он юрист и в детстве занимался вольной борьбой. И мне хочется сказать: детство-то закончилось, и вы ушли из большого спорта, не дойдя до нормального спорта.

Про интеллект:

— У нас 97% выпускников школ прут в высшее образование. Одни считают ниже своего достоинства иметь что-то ниже высшего образования. А когда руководитель села говорит, что у них в муниципалитете нет компьютера или нет человека, который умеет пользоваться компьютером, — это даже не смешно. Северная Осетия прославилась тем, что у нас в системе среднего образования есть Электронный дневник. Мы до того компьютерно прогрессируем, что у нас даже есть IT-парк. Только это все замыкается в рамках Владикавказа. И когда мне спасители республики, в лице этой программы «Безопасная республика», констатируют, что у нас не работает Глонасс, то мне кажется, что это даже не отговорка. Мы добились того, что по минимуму позволили сократить школы в горах. Совсем трогать тоже нельзя, но мы прекрасно понимаем, что если в селе нет школы, то села уже нет. И я это говорю к тому, что из 700 тысяч населения у нас почти 400 живет во Владикавказе.

Про суициды:

— У нас постоянно растет суицидность. И это не только от того, что в пище много химии, но еще и оттого, что ты видишь много, как у Крылова. И я хочу жить как другие. Только мне же не показывают, как картинку рисовали и пропускали через принтер. Я уже вижу готовую глянцевую картинку, и я хочу так — все и сразу. Я четвертый год на пенсии, но я все время думаю, что со мной будет делаться, когда я стану совсем немощным.

Про малое предпринимательство:

— Козлят в огород пускать нельзя. Когда мне человек, который отвечает за сферу малого предпринимательства, говорит: «А мы контролировать не должны, наша задача — раздать деньги»… Ваша задача — раздать деньги, а контролем пусть занимаются правоохранительные органы.

Про омбудсмена:

— Я дурака повалял и не довел дело до конца. В ходе рассмотрения деятельности Уполномоченного по правам человека, он написал очередное письмо все про те же факты, что я мошенническим путем расхищаю государственные деньги, получая две зарплаты в СОГУ и в Парламенте. Мои коллеги спрашивают: «Что будем делать?». Я сказал: расследуйте. У меня пятикратно прекращенное уголовное дело.

Про политику:

— Политика — это отношения и между большими массами людей, но в тоже время, политика — это то, что ты делаешь публично. Политика — это когда тебя видно не только выше пояса, но когда тебя видно еще и ниже пояса. Когда ты все делаешь на виду — это и есть политика.

Про Солтанбека Таболова:

— Первое, что сделал Солтанбек Таболов, когда стал директором СОИГСИ — он отремонтировал зал конференций и туалеты. Он сказал, что в таком институте обязательно должен быть приличный зал, и места общего пользования должны быть на уровне.

Про Крым:

— Крым для России был не столько стратегическим объектом, сколько человеческим.

Про Южную Осетию:

— То, что происходит сегодня, завтра не повторится — это само собой. Ситуация 2008 года, и ситуация 2014 года — это совершенно разные вещи. В 2008 году вопрос о схождении не ставился. Вот сейчас я знаю, что мы — разделенный народ, я знаю, что нам надо объединяться. Но я знаю и то, что у руководства России не должно появиться желание принять в свое лоно вот эту проблемную территорию. Это проблемная территория должна поработать так, чтобы было видно. Я с зимы не был в Цхинвале и сейчас не хочу туда ехать. Проехавшись по двум асфальтовым улицам, я понял, что там, где во время войны я чувствовал себя спокойно, теперь не буду себя так чувствовать. Там изобразили, что туда вложили деньги. И до тех пор, пока это не будет приведено в достойный вид, мы не должны ставить вопроса о присоединении.

Про Северную Осетию:

— Никого не хочу расстраивать, но кому нужен субъект, который называется Республика Северная Осетия — Алания, и в которой консолидированный бюджет — 18 млрд рублей, а из них 11 млрд — долг? Я — не провокатор, и не продаю государственных тайн.

Про Александра Дзасохова:

— Многие говорят: «Мы помним, как подло себя Кесаев вел 9 сентября 2004 года, когда он своим могучим телом прикрывал Дзасохова». Да, я не отказываюсь, что когда толпа горлохватов там на площади матом крыла законно избранного президента и обвиняла его, и когда большая часть обитателей того здания стояла на площади, они боялись. Боялись, что в здании начнется штурм и их там застанут. Я приехал часов в 11. Мне сказали: «А что ты туда идешь? Тебе это надо?». Я сказал, что мне это надо. И не потому, что я у Дзасохова был помощником, хотя, тогда я уже был депутатом. И вот на тот маленький балкончик я вышел и встал рядом с ним. Охранник и я. Я понимаю, что я не очень мощный, но тем самым, я показывал горлохватам, что я с этим человеком. И пусть меня десять раз называют Микояном.

Про «Патриотов России»:

— Очень многое, что говорят «Патриоты России», я говорю точно также. И у Арсена Сулеймановича даже есть ролики, где он предваряет свои слова: «Послушайте, Славик говорит тоже самое, что и я говорю. Мы вместе». Ради Бога.

Про здравоохранение:

— Закрывают больницы в Эльхотово, в Чиколе, а в Фиагдоне — единственную пульмонологическую больницу. Закрывают, потому что кто-то не так распоряжался «денюжками», а майские приказы президента надо исполнять. Надо сократить, чтобы сейчас отчитаться. А потом, возможно, все и возродится. И будут жители Ирафского района по трассе Владикавказ — Ардон — Чикола — Мацута ездить лечиться. И, не дай Бог, когда случится что-то на той же самой турбазе «Коми-Арт», чтобы довезти человека до Ардона, где делают централизованную больницу, потребуется минимум три часа. И будет рядом сидеть фельдшер и говорить: «Подожди, родненький, не умирай, еще три поворота и четыре зигзага».

Про туризм:

— Я совершенно не понимаю того, как федеральный Центр восстанавливает Северный Кавказ. Туристический кластер — это не спасение Северного Кавказа. Мы с вами это увидели не только на товарище Билалове, но и на своем «Мамисоне». Вчера мы ругались по поводу того, что рядом с Мамисоном есть еще и Уаллагком. В программе она была прописана, но об этом же никто не знает. Тот, который порождал, уперся в «Порог неба», свою копеечку там зарабатывает, а про «Уаллагком» уже ничего не говорит.

Про религию:

— Нынче модно быть религиозным.

Про ингушей:

— У нас в Верховном Совете 1995 года было человек десять ингушей, которые до последнего дня совершенно лояльно себя вели. Но как только началось, они не только ушли от нас, они возглавили национально-освободительное движение. В своем последнем письме они обращаются ко всем северокавказским парламентариям: «Пристыдите осетин, они не возвращают нам территории». Мы попытались это озвучить, а товарищи из Округа сказали: «Ну, зачем? Вы же даже в Назрани водку пили». Мы промолчали. Пять дней назад перекрыли федеральную трассу. Дальше будет хуже, если мы не будем вещи называть своими именами.

http://www.gradus.pro/articles/kesaev-govorit.html