Нелицеприятная правда о российских СМИ

Вы, дорогие мои, наверное думаете, что там все занятые-перезанятые. Вовсе нет. Московскому редактору нужен провинциальный журналюга исключительно для разводки. Пока вы находитесь в Мухоморске, вас можно оригинально доить. Вас поощряют и даже упрашивают: пишите как можно больше! Мы все с радостью поставим. Но денег за нетленки вы не отгребете. Бабосы исчезнут в карманах столичных пройдох. В Первопрестольной кинуть лоха — это святое! И никакой Путин тут ничего не изменит. Как вы думаете, в чем тут дело? Так и быть — отвечаю. 

Из личного опыта могу вывести резюме: в «Независимой газете» и «Московском комсомольце» вам никогда не заплатят. Даже если вы пришлете сногсшибательную сенсацию. Там считают, что вам вполне достаточно высокой чести стать автором московского издания. А бабки редактору с неба не падают — он берет их из вашего кармана. Если вы потребуете справедливого вознаграждения за свой труд, то мгновенно попадете в черный список дебоширов — всякое общение прекратится. 

Какой есть выход? Провинциальным журналистам не стоит лезть в Первопрестольную. Много лет я успешно работал внештатным корром в газете «Комсомольская правда на Северном Кавказе», несколько раз наведывался в ставропольскую редакцию. Здесь меня ни разу не накололи. Все гонорары выплачивались вовремя и в полном объеме. Единственное по-настоящему опасное приключение случилось после вброса материала о родственной связи бывшего президента РСО-А Александра Дзасохова с человеком, косвенно замешанным в убийстве директора ОАО «Прогресс» Бориса Хадзарагова (http://buividas333.livejournal.com/412325.html). Тогда на меня и «комсомолку» наехал всесильный сенатор. Редактору Алле Влазневой пришлось написать опровержение. Пресс-секретарь сенатора Ира Галабаева потребовала моего изгнания из благородной народной газеты. Дескать, в уважаемых СМИ не место чернушным шелкоперам. Однако Алла встала грудью на мою защиту, отбила атаку, взяла всю ответственность на себя, да еще выписала мне премию за острый репортаж. После ухода божьей милости редактора Аллы Влазневой я также распрощался с «комсомолкой»: достойный рупор критики недостатков превратился в жалкий листок «Чего изволите?». Тему продолжает мой рассказ о трудной доле колумниста.

Контрольные звонки

Виталию Маховецкому исполнилось 56 лет. Пожилой журналист страдал бессонницей. Он писал криминальную хронику. Ну, вы понимаете, хоть и не 37-й год на дворе, но охранители державы заметали людей в колонии широким веником. Для острастки оставшимся на свободе неправильным гражданам со скрытыми наклонностями смутьянов. Виталий Петрович прилежно освещал беспредел, ходил по лезвию бритвы в самом неприятном смысле.

Мартовским вечером Виталий остро почувствовал, как на него накатывает слегка тревожное состояние фуги. Петрович поискал чем снять депрессуху и с досадой обнаружил, что в пузырьке с «Новопасситом» ни капли не осталось, а денег в кошельке — еще полтинника два. Решил выпить в ближайшем бистро сотку для успокоения нервов. Примерно в половине восьмого он заглянул в кафе «Зеленая лампа», что на улице Туполева. Тогда колумнист еще многого не знал. Во-первых, на Туполева расположены рядом сразу три закусочные-рюмочные — бермудский треугольник. Эльдорадо для кого надо! Во-вторых, это было стандартное место засады фараонов Центрального ОВД. Ведь как получается? Пока гурман сидит в кабаке — он достойный посетитель культурного заведения. Но как только выпивший обжора выходит на улицу, он мгновенно становится злостным нарушителем — пьяным алконавтом в общественном месте. Не путайте с космонавтом. Тут и бери его тепленьким и сажай в луноход! Непыльный труд — и бабки в кармане…

Кругом снег, морозно. Празднично горят фонари. Малость осоловевший Маховецкий вышел на улицу, решил немного прогуляться, озоном подышать. 

А сзади уже раздался довольный гогот Владимира К.:

— Эй, мужик, стой! Садись-ка в машину, поедешь с нами.

Виталий Петрович — старый уже человек, причем журналист с приличным образованием и бесценным опытом общения с урками и ментами. Ему не было надобности вообще разговаривать с визави, достаточно посмотреть на горлопана. Глянув на Владимира К. с майорскими погонами, Маховецкий понял: уговоры не проходят. Полицейский победно сверкал глазами, просто лопался от радости.

Пятнадцать-двадцать метров от двери кафе. Там в запахах жаркого, парах водки и табачных туманах пульсировала под сурдинку ритмичная попса. Коп и корреспондент стояли вдвоем на мостовой. Меткой пулей подъехала светлая «волга». Маховецкий, кряхтя, выполнил категоричный приказ. За рулем сидел напарник, тоже в звании майора. Булыжная голова была ярко-серебристой от седины. Виталий Петрович сразу его вспомнил. Три года назад при сходных обстоятельствах его замели два филёра в штатском, споро приволокли в отдел. Там акулу пера окружили веселые правоохранители. Организовали фотопортрет, откатали пальчики, дотошно допросили. Седой майор Х. руководил жутким представлением из офиса, круто оборудованного, как рубка космического корабля. Царственный Дарт Вейдер наблюдал за действиями подчиненных по плазменному монитору в полстены. В отделе везде понатыкали камеры слежения. Красота! Но в финале мажорного «концерта» режиссер спустился вниз, чтобы сорвать бурные аплодисменты коллег. Такого блюстителя не забудешь — абсолютный альбинос. Сам моложавый, а макуха седая, как у старика. Супруга Виталия с паспортом уже давно томилась перед решеткой в коридоре, прибежала по звонку выручать неосторожного мужа. Тогда Петрович написал статью по горячим следам. Название «Не взяли паспорт? Вас сфотографируют и снимут отпечатки». Обличительный материал вышел в декабре три года назад в региональной газете «Новая правда». И вот теперь, как на зло, опять случилась встреча с сивым майором. Никаких свидетелей вокруг нет. Пусто на стылой улице. В темное время суток жители Павлодольска прятались по норам. Горожане боялись вовсе не бандитов: никому не улыбалось наткнуться на строгий наряд, добывающий служебные показатели типа «палки». 

Маховецкий угрюмо сообразил: «Приплыли!» Он терпеливо ждал самой худшей для себя участи, вжался в сидение и тупо молчал.

Между тем стражи прихватили еще одного тучного узбека. Тот сам притопал прямо к отечественному седану, громко стебался, как одноногий пират Джон Сильвер, яростно противился захвату, но вдвоем полицейские справились. Они кое-как затолкали его в салон. Приземлили рядом с хмурым Виталием Петровичем. 

В загородном наркодиспансере заставили дунуть в волшебную трубку. Естественно, прибор показал наличие алкоголя у обоих. Дальше пленников доставили в участковый пункт полиции (УПМ) на улице Пешкова. Майор К. неожиданно приказал напарнику майору Х.: «Пиши им оскорбление представителя полиции при исполнении». Тот понятливо кивнул и быстро застрочил заученные строки. Через десять минут протокол был готов. Маховецкий оставил дома очки с диоптриями: что они там сотворили, прочесть не смог. Виталий Петрович подписывать протокол не хотел. Но красное лицо К. вдруг превратилось из клоунского в реально страшное. Он приблизил его к журналисту и прошипел: «Подписывай, а то хуже будет». Маховецкий поставил подписи, остро ощущая, что в случае неповиновения в ход будут пущены главные аргументы — дубинка и кулаки.

На следующий день писаку-неудачника передали цивилизованному следователю из СК. Бравый капитан Александр Б. провел дознание один, длилось таинственное творчество без спешки дней пять. Опять Маховецкий не был ознакомлен с содержанием дела. Дознаватель подсовывал кипу чистых листов, тыкал пальцем: «Подпиши здесь и здесь. Всё будет хорошо». Виталий Петрович послушно ставил факсимиле, верил доброму самаритянину-следаку. А из одного из соседних кабинетов ясно слышался монотонный мужской скулёж. Конечно, не после угощения слишком горячим чаем. Размашистые «подвиги» майора К. следователь оценил кратко: «Шутник он у нас».

Однажды в кабинет забежала на минутку девушка-секси лет 28, симпатичная юристка. Не путайте с аферисткой. Она сказала, что будет адвокатом Натальей К. подопытного Маховецкого. Следователь и адвокатесса вышли в коридор и пошушукались. Опять корреспондент сразу не понял, что юрист на самом деле защищать его не собирается. Арестант спросил: «Тут вот Александр написал, что были свидетели, поэтому мне надо признаться в том, чего я не совершал. Разве это правильно?» Адвокатесса Наталья даже подпрыгнула: «Конечно, он прав! Полиции же много, и они все скажут, что слышали ваши некрасивые слова. Вы ничего не сможете доказать!» 

Наконец, 31 марта Маховецкий получил «Обвинительное заключение» от следователя Александра Б. Сто листов саги о минутном инциденте! В нем материализовались из воздуха две подставные женщины-свидетельницы. Однако на улице Туполева майор К. никуда от лайбы не отлучался, ни с какими прохожими не общался. Никакие сочные гирлы с Маховецким и узбеком не ездили в УПМ, как написано в Обвинительном заключении. Им просто негде было сесть — все четыре места в автомобиле были заняты априори. 

В этот же день, 31 марта, Виталий Петрович при помощи нанятого независимого адвоката Сергея Ц. написал заявление на имя начальника УВД по Павлодольску. В данном манускрипте он заявил, что уголовное дело о якобы оскорблении сотрудника полиции при исполнении, сфабриковано на него майором К. 

Дома Маховецкий еще раз взял в руки фолиант, состряпанный капитаном Александром Б. Глаза волка СМИ вдруг натурально вылезли из орбит от совершенно фантастичной зубодробильной истории. Виталий Петрович сел за комп и стал набирать послание на имя заместителя председателя Государственной Думы Владимира Вольфовича Жириновского с описанием всего забубенного кошмара. 

«Я не падал и не шатался, — Маховецкий с остервенением бил по клаве, — как это сочинено следователем в Обвинительном заключении. Не ругался матом и никакого сопротивления не оказывал. Кстати, нецензурную лексику вообще не употребляю. Никаких свидетелей тоже вокруг не было. Полицейские никакого паспорта у меня не требовали, ибо оба напарника-майора со мной знакомы еще со случая 22 ноября такого-то года, когда я написал статью в «Новой правде» о незаконных действиях нашей полиции. В моем задержании участвовал как раз тот самый майор Х., герой моей статьи в «НП». Человек лет 35, с совершенно седой головой. Оба полицейских просто решили отомстить мне за прошлое. 4 декабря такого-то года в газете «Новая правда» вышла моя статья…»

Здесь Маховецкий притормозил. Еще раз вчитался в проклятое эпистолярное наследие следователя Александра Б. После очередного супервнимательного ознакомления с Обвинительным заключением он бесконечно поразился роковому обстоятельству. В вердиктном заключении вакуумно отсутствовали всякие упоминания о напарнике К. майоре Х. и втором задержанном, похожем на узбека. 

Маховецкий тут же позвонил следователю Б. и спросил, страшно волнуясь:

— Александр, почему в Обвинительном заключении совсем не упомянут напарник К. майор Х.? Тот что сидел за рулем «волги»?

Следователь Б. без раздумий ответил:

— К. был вообще один, никакого напарника Х. не было. 

Маховецкий обескуражено попрощался… В дымящемся от аналитических выкладок мозгу громко щелкнуло. Эврика! Виталий Петрович обхватил свой горячий череп руками. Почесал пятернями заискрившие вихры. Не может быть!!! 

Три долгих года после выброса «бомбы» под названием «Не взяли паспорт?» на стационар и мобильник журналиста поступали странные звонки. Преимущественно поздним вечером. Вместо пожелания доброй ночи. Петрович брал трубу, говорил «слушаю», и всё. Связь сразу обрывалась. Маховецкий даже собирался написать заявление в УФСБ. Но все время было некогда — то одно задание редакции выполняй, то другое. Однако Виталию Петровичу сильно надоело дергаться при каждом звонке телефона. Ведь КОНТРОЛЬНЫЕ ЗВОНКИ не просто беспокоят абонента. Такие постоянные трели — это сильное психологическое давление. Человек начинается бояться своей тени. Также сверлящая траурная какофония означает: все будет по-взрослому. Пугайся и дрожи! И в тот злосчастный мартовский вечер кто-то вновь набрал номер с неизвестного аппарата. Маховецкий в сердцах брякнул: «Да, чтоб ты сдох, падлюка!» Настырный мобильник отключился. Невидимый контрагент определил: «Клиент бухой. 3 марта — день писателя». Когда Виталий Петрович вышел из ворот, то заметил: против дома стоит светлая «волга». Тогда он совершенно не придал значения появлению около родных пенатов незнакомой замызганной тачки. Машина как машина. Пожилой мужчина напрочь забыл о том, что злобные копы когда-то давно заточили на него острый зуб… А теперь, совсем неожиданно пазл резко сложился. Два мстительных майора К. и Х. три года упорно преследовали непокорного писаку, сидели у него на хвосте. Они не могли запамятовать наезда со стороны пархатого шелкопера. А уж образ наглеца, посмевшего накарябать компромат в «Новую правду», сотрудники с холодными рыбьими глазами высекли в граните серых извилин навсегда. И они ловко отыгрались. Подвыпивший журналюга пробурчал в трубку всего-то пять слов. А ушлые братки-участковые поставили диагноз: под мухой. Решение созрело мгновенно: будем брать! Опорный пункт в центре города. За три минуты лихие майоры долетели до жилища жертвы и заняли удобную позицию. Задержать и прижать дряхлого простофилю-колумниста было уже делом отработанной техники…

ПЯТЬ моих книг на ЛитРес: http://www.litres.ru/viktor-buyvidas/pesa-dlya-shpionki/, http://www.litres.ru/viktor-buyvidas/, http://www.litres.ru/viktor-buyvidas-8515579/

http://buividas333.livejournal.com/420041.html