Сафа
В сумеречной череде веков образ этого божества не растворился, напротив, он стал символом домашнего очага, центром мироздания осетинской семьи. Наши предки верили, что очажный огонь, которому покровительствовало божество, был и знаком вечной непрерывности рода. В осетинском пантеоне небожитель известен под именем Сафа. С ним связан культ домашнего очага и надочажной цепи, которую в народе так и называли Сафайы рахыс («цепь Сафа»), и, по словам Коста Хетагурова: «Очаг и цепь на нем составляют величайшую святыню для каждого осетина».
Не было большего оскорбления, как выбросить надочажную цепь или облить очаг водой. Это святотатство считалось тяжким преступлением, которое смывалось только кровью.
Вот как описывает осетинское жилище Васо Абаев: «Главное жилое помещение, собственно хадзар, — это обширная комната с очагом, разделявшим его на две половины, мужскую и женскую. Здесь готовили и принимали пищу, шили одежду, ткали сукно, делали сыр и т.д. Важнейшей принадлежностью хадзара был очаг с неугасающим огнем и спускавшаяся над ним цепь. В глубине хадзара за очагом стояло резное деревянное кресло для старшего в доме…». Но когда в осетинской фамилии умирал последний мужчина, тогда цепь снимали, огонь в очаге тушили, а осетины говорили: «Хадзар бабын ис».
К Сафа — символу жизни, света и миропорядка в доме — наши предки относились с особым благоговением. И многие моменты жизни осетинской семьи и общества не обходились без покровительства небожителя. Именно с ним связан и целый ряд обрядов семейного цикла. В частности, прощание выдаваемой замуж девушки с отчим домом. Это действие не раз наблюдал Коста Хетагуров и вот как он об этом писал: «Все встают. С молитвой на устах шафер обводит невесту три раза вокруг очага, ударяя шашкой при каждом обходе в висячую над очагом цепь. Невеста, обходя с ним вокруг очага, делает приседание…». А уже в доме жениха невесте, трижды поклонившейся очагу, к губам подносили надочажную цепь. Так ее приобщали и к новому жилищу, и к покровительству Сафа.
Позже, когда в семье появлялся ребенок, совершали обряд его укладывания в колыбель — «авданбаттан». К очагу приносили новорожденного и колыбель, в которую его укладывали. Старшая из женщин, чаще всего свекровь, произносила молитву, она просила патрона даровать ребенку свою милость. Обычно осетинки, укладывая своих детей, обращаясь к Сафа, говорили: «Помилуй моих бедных детей, укрепи их жизнь твердой силой навсегда, храни их от нечистых и злых духов», и клали в постель ребенка оберег — нож. Для детей изготовляли специальные амулеты в честь Сафа. Это было ярким свидетельством высочайшего почитания божества осетинской матерью, искренне верившей в то, что небожитель является и богом меча и всякого оружия, непременного атрибута истинного воина. По мнению исследователей, в этой области осетинский Сафа созвучен воинственному божеству скифов Аресу.
У очажного огня наши предки совершали и жертвоприношения домашнему божеству, особенно в канун нового года, но прежде произносили молитву в его честь. И только потом приступали к самому ритуалу жертвоприношения. Перед тем, как заколоть жертвенное животное, огнем опаляли шерсть на его правом боку. И согласно традиции в очажный огонь бросали первые куски мяса и сливали первые капли крови жертвенного животного. Осетины не сомневались, что огонь, символизировавший чистоту, — существо высшей природы, и только коснувшись его, жертвенная пища очищалась и принималась божеством. Неслучайно и к самой надочажной цепи наши предки прикасались только чистыми руками.
С именем Сафа и надочажной цепью связаны и обряды примирения кровников, и принесения клятвы. Данные именем божества у очажного огня, они считались священными, а их нарушение величайшим преступлением. Очажным огнем исцеляли больных и проверяли на честность. По мнению Васо Абаева, осетинский Сафа является прототипом скифской богини Табити, которую Геродот сравнивал с греческой богиней домашнего очага Гестией. Древнегреческий историк упоминал, что скифы, принося священную клятву, обычно торжественно клянутся богами царского очага.
Между тем, Сафа в осетинской мифологии является и громовержцем, соединяющим небо и землю, т.е. символом плодородия, и покровителем новобрачных. А в нартском эпосе он воспитанник сына Урызмага — отважного Айсана. В честь Сафа осетины исполняли и обрядовые песни: «Алай», исполнялась на свадьбе, а «Цоппай» — когда молния поражала человека. Неслучайно известный французский исследователь Жорж Дюмезиль отмечал, «По языку и фольклору осетины оказались одним из самых бережно относящихся к традициям индоевропейских народов».
Колесо жизни неумолимо катится вперед, и культ поклонения Сафа давно в прошлом, но образ домашнего божества не померк . Сафа как и прежде покровитель домашнего очага и надочажной цепи — рахыс, не утративших для нас ореола святости и по сей день.
Фатима НАЙФОНОВА
На фото — фрагмент картины осетинского художника И.Мамиева «Земля нартов»