Два дня в августе

Так получилось, что те, кто находились в  Южной Осетии  в августовские дни прошлого года, запомнили эти трое суток как один бесконечный день. Хронологическую последовательность событий в этом промежутке восстановить по дням и часам удается с трудом и не каждому, хотя отслеживали по часам, считая минуты в ожидании помощи. Время идет, стирая из памяти страх, злость и отчаяние, но эпизоды, детали, из которых состояла война, отпечатались навсегда в воспоминаниях бойцов Цхинвальского Сопротивления (может быть, пришло время уже обозначить таким благородным и  справедливым термином тот стихийный союз отрядов и «независимых» солдат, которые встали на защиту родины?)

Из рассказов защитников можно, как из кусочков, собрать картину войны за Южную Осетию в августе 2008 года, поскольку официального документа в виде анализа этих событий с осетинской стороны пока не существует. О некоторых эпизодах битвы за Цхинвал  рассказывают сотрудники ПС КГБ РЮО Газзаев Владимир Ильич и Алборов Рутен Ахсарович.

-Вообще–то, война для нас не заканчивалась с 1992 года, — говорит Рутен. – И за время службы  мы очень часто созывались по тревоге. Но если сравнивать август с предыдущими военными действиями, эта война, конечно же, отличается страшной бесчеловечностью, хотя война само по себе понятие бесчеловечное.

 На вопрос: «было ли очень страшно?», — они отвечали: «Страшно было за родных. Не успели всех отправить в безопасное место. Кто мог предположить, что будут не позиционные бои, к которым мы за столько лет привыкли, как к обычному делу, а война на истребление мирных людей, всех – от стариков до детей». 

Владимир: — Мы были на казарменном. В полночь 8 августа ребята стали вскрывать склады, комплектовать и распределять оружие. По городу работала грузинская артиллерия, загорелось сперва здание  торгового центра «Детский Мир», потом здание Парламента.

Мы распределились по районам города. Вооружившись двумя «выстрелами» от гранатомета и одной гранатой, я вместе с  несколькими парнями из нашего ведомства  перебрался под обстрелом на улицу Кочиева. Там на перекрестке мы стали воздвигать заслон из камней и покрышек,  из всего того, что попадалось под руки.  Несколько парней, знакомых по городу,  примкнули к нам. На рассвете стало известно, что грузины уже в  Дубовой роще. В этот момент начался такой обстрел из «Градов», что земля сотрясалась. Нам пришлось  укрыться в подвале одного из  частных  домов по улице Сталина.

Около  8 часов утра  я еле пробился  по  сотовой линии  на телефонный  номер жены. Она в отчаянии сообщила, что горит соседский  дом, Козаевых, и огонь вот-вот охватит наш дом. Я, не  задумываясь, побежал домой.  Как раз стихла и стрельба, так что до Сталина, 57 я добрался за несколько минут. Огонь полыхал.  Хозяйка  горевшего дома рыдала в нашем подвале, а мужская половина Козаевых – отец и двое сыновей  были  где-то на боевых позициях. Все же соседский дом успел сгореть дотла, и огонь перекинулся на  нашу крышу. Ну, не вызывать же «пожарную» под таким обстрелом, пришлось таскать воду из подвала ведрами и заливать огонь. Одно счастье,  воды  в бочках в подвале оказалось достаточно. На подмогу пытались выбраться соседские женщины, прятавшиеся от обстрела в нашем подвале. Но я  запретил им выходить. В общем, потушил я огонь и просто упал от усталости.

Отдохнул немного и побежал перебежками на работу, но не застал там ни одной живой души, да и мертвой тоже. Что делать, где искать своих? Я решил занять  позиции на месте, в здании Пограничной службы и поставил у входных дверей гранатометы.  Стали подходить какие–то незнакомые люди и просить оружие. Прибежали двое наших сотрудников — Кочиевы Алим и Займурат. Я нашел рации, вышел по связи на наших ребят и уже знал, кто где находится. С Займуратом и Алимом мы приготовились к отражению. К этому времени уже слышен был грохот приближающейся бронетехники и Займурат стал уговаривать меня выйти на разведку. Я прихватил с собой  автомат с гранатометом, и мы пошли. Поскольку стекол в здании уже не было, мы короткими путями вышли к Министерству  обороны. И тут мы их увидели: с юга двигался БТР, а за ним организованно,  осторожным шагом следовала  группа пехоты. «Как в кино», – подумал я. Прислонились к стене и, высунувшись, смотрели на происходящее. В первые минуты я даже не мог предположить, что это живые грузинские солдаты на улице моего города,  почему-то был уверен, что это наш ОМОН прочесывает улицы. Не успел я довести свои мысли до конца, как  встретился взглядом с одним из них: он припал на одно колено, чтобы принять позицию для выстрела. Я, как держал гранатомет, так, не целясь, выстрелил. Оглушенный взрывом, я все же успел увидеть боковым зрением, что два солдата упали. Мы кинулись в укрытие в ожидании ответного огня.

Займурат побежал  к зданию ПС за гранатометами — ведь с собой у нас  был только  один «выстрел». Но неожиданно для нас, БТР развернулся, вся пехота также сразу погрузилась на БТР, и все поехали  в обратном направлении вниз  по ул.Сталина на максимальной скорости. Значит, я хорошо попал, и грузины поспешили  вывезти своих раненных.  Но через какой-то момент подъехал уже второй БТР и стал стрелять в нашу сторону. Вернулись Займурат и Алим с  гранатометом и пулеметом и открыли огонь. БТР быстро развернулся и уехал. Это сейчас мне кажется, что мы так легко их отогнали, на самом деле за какой-то промежуток времени несколько  раз мгновенно, как говорится,  вся жизнь проносилась перед глазами, и казалось, что вот-вот будет конец. Но настоящий страх навалился, когда они убрались обратно, и у меня появилось время подумать о том, что раз грузины добрались до площади, значит, они истребили все население,  которое им попадалось на пути. Я не знал, что с моей женой, которая оставалась в подвале вместе с кучей наших соседей. Я потом узнал, что они  пытались проникнуть в  дома по ул.Сталина, но наши ввязывались с ними в  неравные уличные бои.

Мы подождали еще  некоторое время, думая, что грузины вернутся нас добивать. Но затишье  затянулось, и тогда ребята решили  уехать и занять позиции где-нибудь на окраинах города. Я остался один в нашем здании и решил обороняться в одиночку. Оружия  на складах было больше чем достаточно, я разбросал  гранаты по всему  холлу, расставил гранатометы и автоматы, где только можно было, чтобы, перебегая с места на место, создать впечатление, что в здании много бойцов. Как привидение, пробирался через пустое, насквозь дырявое здание, чтобы ближе разглядеть, что там на площади. Через некоторое время к площади подъехало три БМП, и я подумал, что сейчас грузины начнут торжественно водружать свои флаги. Но они неожиданно развернули и поехали в обратном направлении. Что за странные «атаки»? Я предположил, что они просто разведали ситуацию и сейчас вернутся с подкреплением. В одиночестве в моей «крепости» становилось не очень уютно. Но тут я увидел группу наших ребят, двигавшихся с северной стороны к площади. У меня будто камень с души свалился, только сейчас я понял, в каком напряжении был все это время. Появление своих придало мне неимоверных сил. Но грузины уже не сунулись.  Становилось совсем непонятно, какие боевые цели они преследовали. Ясно было, что они не были готовы к длительным боям на улицах.

Ночь мы продежурили в здании ПС, а утром, когда  началась новая волна сильнейшего обстрела, мы решили действовать по обстановке. К нам потихоньку стали подтягиваться разрозненные бойцы-одиночки.  По рации узнали о том, что грузины прорвались на ул.Героев. Мы построились, попытались определить свои задачи, и двинулись туда мимо горевшей  пятиэтажки  на ул.Таболова. Картина была ужасающая. Это было трудно переварить сразу, но шел мощный артобстрел, и впадать в прострацию было некогда.

С южной части ул.Героев велся прицельный танковый огонь по жилым домам. Мы затаились, я забрался на крышу трансформаторной будки и приготовился подбить танк. Но кто-то меня опередил – предназначенный мне танк получил чей-то снаряд под башню и загорелся, пехота уносила ноги, прыгая на броню.  На Октябрьской улице мы обнаружили много наших — из ОМОН,  КГБ, Госконтроля,  и стало как-то спокойнее.

Мы пошли вниз в сторону 12 школы  и перебежали через улицу от бывшего гаража АТКа.

Незадолго до нашего появления здесь уже начался самый настоящий бой, противник  затаился в здании  школы.  Практически весь район 12 школы был напичкан грузинской пехотой  и снайперами. Нам неизвестны были ни их численность, ни расположение. Они просто высовывались из разных окон и вели огонь. Снайперы затаились в подъездах и квартирах многоэтажек, которые расположены полукругом перед школой. Они прикрывали, подстраховывали своих. У грузин были выгодные стратегические позиции: они смотрели на нас сверху и могли контролировать наши передвижения, а мы прятались  в развалинах  бывшего АТКА и  стреляли наугад. Занимали они практически все  этажи вплоть до крыши, и видимо долго там находились, судя по тому, что они  уже хорошо  передвигались по школе и хорошо ориентировались. У нас уже было около 12 раненых и трое убитых: Хурум,Чыбыр и Тедеев Маир. 

Мы нервничали от бессилья, и я, не удержавшись, выстрелил из гранатомета по окну третьего этажа. Воспользовавшись суматохой грузин,  перелез  через бетонную плиту и вплотную подобрался к стене, там им меня уже не видно было, но я их слышал и понимал. Рядом со мной оказался один из добровольцев из Северной Осетии, Заур Гокоев. Я попросил его подержать мой  автомат, а сам подбежал  к окну и кинул гранату в окно. В Заура стали стрелять. И тут мы без слов поняли друг друга: я стал стрелять по первому-второму этажам, а Заур — по третьему-четвертому. Так, прикрывая друг друга, нам удалось добраться до  школьной  котельной, я по правую сторону от нее, Заур — слева. В нас кинули гранату, затем последовала автоматная очередь, пришлось отбежать обратно на Октябрьскую, в сторону АТК, там было безопасней.

Мы затаились, прошло минут двадцать,  все злились, что мы их никак не можем выкурить из школы. За весь период в этом бою грузины ранили 18 наших ребят. Я предложил прорваться  в здание школы и вести бой внутри. Взял три гранаты и гранатомет, правда никто, кроме Заура, не рискнул войти со мной в школу, наверное, моя идея им показалась слишком рискованной.  Мы  открыто по очереди перебежали улицу, только дошли  до угла, чтобы завернуть к школе, как вдруг Заур побежал в мою сторону, оказалось, что он получил три ранения: два в плечо, а третье – в живот. Только тогда мы обнаружили, что грузины прикрывали вход в школу, расположившись в  разных этажах корпусов. Добежав до меня,  Заур припал на землю и, прошептал, что, кажется, умирает. К нам прибежал Вова Босиков, он нагнулся, посмотрел область живота и сказал, что вроде не смертельно. Но я видел огромные  кровоточащие дырки в теле Заура, и меня пробрала дрожь от ужаса: не каждый день человеку, далекому от медицины,  даже военнослужащему, доводится видеть такие  картины.  Мне показалось, что Заур очень тяжело ранен, и хотя  наше знакомство  длилось не более двух десятков минут, у меня было ощущение, что я теряю лучшего друга, парня, приехавшего за две сотни километров защищать наш народ.

Тяжелого, крупного Заура мы не могли поднять вдвоем с Вовой, я кинулся  на ту сторону улицы, чтобы привести ребят. Как только мне удалось поравняться  с бетонными стенами АТК, началась стрельба со стороны школы, я резко оглянулся, и в этот момент поймал пулю. Ранило меня в голень и раздробило кость. Боли не почувствовал, мог добежать до ребят на перебитой ноге, но вдруг почему-то ослаб и рухнул. Надо было хоть что-то делать со своей раной, и я попытался снять ботинок, прислонившись к какой-то стене. Нестерпимая боль от ранения – это тоже было со мной впервые. Думал все это время о Зауре, хотел ползти за помощью, но понял, что не смогу — грузин сидел на крыше и контролировал передвижения. Стрелял он из слухового окна крыши.  Вдруг я в ужасе увидел, что ко мне через улицу бежит на помощь какой-то пожилой мужчина. Я завопил во все горло: «Стой! Назад!», но стрелок с крыши дал по нему целую очередь. Он получил ранение в бедро, и смог сам без особых усилий  добежать обратно до стены. К тому времени,  Вова Босиков неимоверными усилиями поставил огромного Заура на ноги и, подставив ему плечо, потащил его в мою сторону. Откуда-то появился Рутен,  поднял меня, а Босиков прихватил мой автомат и гранатомет. Рутен побежал искать транспорт и нашел по ул. Коблова какой-то брошенный автомобиль, на котором нас с Зауром отвезли в подвал  больницы. Там уже оказали необходимую помощь.

Вот так для нас с Зауром закончилась война 9 августа около 4 часов дня. И началась борьба за здоровье, уже полгода как меня пытаются поставить на ноги, то есть, на ногу. Сделали мне две операции во Владикавказе, поставили аппарат Илизарова, еще две операции мне предстоят. Заур выжил и часто звонит мне из Северной Осетии.

Как мы потом узнали, Рутен Алборов в тот день спас еще двоих раненых — доставил их в больницу. Война научила этих парней ценить жизнь…

Рутен Алборов и Вова Газзаев удостоены награды РЮО «Защитник Отечества».

На фото: Участники боя  — Яник Тедеев, Рутен Алборов и Вова Газзаев

Записала Алла ПУХАЕВА. Газета «Республика»