«Ни в коем случае не соглашайтесь. Я для обмена не гожусь…»

Григорий Санакоев родился в 1974 году в городе Цхинвале. Погиб 22 июня 1992 года. Посметрно награжден медалями «Защитнику Отечества», «За жертвенное служение» (Россия). Именем Григория Санакоева названы улицы в столице Южной Осетии и поселке Джава, а также Джавская школа-интернат.

Из книги памяти.

Я ТОЖЕ ОСЕТИН

Стихи писать я не умею,

Об этом сильно сожалею.

Тебя, мой Ир, я так люблю,

Что Бога об одном молю:

— Не посылай на нас беду,

А если да… Я побегу,

Как в песне, к Грише «постучусь»:

— Пусти, я тоже осетин…

И Ир у нас с тобой Один!

Ученик Азамат.

Не хочется верить, что минул уже год с того черного дня, когда, не успев попро­щаться с любимыми родителями, друзьями, соседями, ушел из этой жизни челове­колюбивый, застенчивый Гришик Санакоев. В моей памяти он останется ласковым, милым ребенком, но эпохе, родившей его, нужны не дети, а борцы за свое историческое место под солн­цем, за выживание, чтобы сильные мира сего не выби­ли стул из-под тебя, не рас­топтали! Вот почему эпоха ра­но отняла у Гришика детскую беспечность и возложила на его еще не окрепшие плечи ответственность, которая в наши дни кажется слишком тяжелой.

Его короткая жизнь прош­ла перед моими глазами. Ему я преподавала историю во второй школе. Часто на уроках, приводя примеры, доблести и мужества солдат второй мировой войны, я и не подозревала, что рядом со мной находится будущий Герой. Гришик в 10 лет ли­цом мне напоминал Серовскую «Девочку с персиками», а в свои 15 лет он стал по­хож на стройный тополек с необычайно красивым лицом Нарцисса, влюбленного в справедливость и человечес­кую добродетель. В 18 же лет он превратился в человека из легенды, я была рада, когда Гришик, успешно сдав экзамены, стал студен­том.

— Типичный Санакоев. То­же очень любит возиться с болтами и гайками. Так бы дневал и ночевал в учебной мастерской, — сказал мне муж, преподаватель инсти­тута, когда я поинтересова­лась его мнением о Гришике. Сейчас, задним числом, думаю: как и когда мой ин­теллигентный Гришик успел в свои 18 лет аккумулировать в себе столько мужест­ва и бесстрашия! Ниточка моих рассуждений тянется к его родословной. У прадеда Гришика — Нико Санакоева — было восемь детей — 4 мальчика и 4 девочки. Он состоял писарем при старос­те Джавского ущелья Игоре Кумаритове, который был убит. По ложному обвинению в убийстве Игоря, Нико в 1916 году был повешен. Ос­тались сиротами восемь де­тей мал-мала меньше, но их мать не растерялась, всех вы­вела в люди. Да вот беда! Из четырех сыновей только один Захар имел сына Тамерлана, остальные братья ушли в мир иной, так и не познав ра­дость отцовства. Когда у Та­мерлана появился сын, то он назвал его именем своего любимого дяди Григория, который, будучи председате­лем Джавского райсполко­ма, в возрасте 33 лет был расстрелян в 1937 году.

Таким образом, единст­венным продолжателем рода большой семьи Нико остал­ся Гришик. Увы… Ему было 15, когда 23 ноября 1989 года он оказался в первой шеренге защитников Цхинвала, которые стеной встали перед врагами, но не впус­тили их в город. В 18 лет он твердо решил идти в ОМОН. Не брали по моло­дости. Вспоминает командир ОМОНа Вадим Газзаев.

— Три месяца подряд Гришик являлся в Дубовую ро­щу, где тогда располагались омоновцы. Изрядно надоел мне своими просьбами о при­нятии его в ОМОН, и я, нако­нец, согласился. Всего месяц он послужил официально. Исполнительным, аккурат­ным был бойцом.

В тот роковой день у него был выходной, иначе бы я его на ТЭК ни за что не пустил! — грустно сказал Вадим.

Действительно, 6 июня у Гришика был выходной. По­лучилось так, что график рабочих дней отца и сына совпадал. Рано утром они вместе уходили из дома. Са­накоев — старший спешил в соматическую больницу — спасать раненных, а младший — на свой боевой пост.

— Шестого утром Гришик был чем-то озабочен, — вспо­минает его мать Аза Кокоева. -Примерно в час дня он позвонил в ОМОН, узнать как дела у ребят. Дежурный ответил ему, что в Дубовке ой остался один, остальные на ТЭКе. Им нужна подмога. Гришик, недолго думая, подхватил автомат и выбежал на улицу. Я побежала за ним, умоляя вернуться, но он не послушался. Стал «го­лосовать». Вдруг из-за угла вырулил какой-то жигуленок и Гришика и след прос­тыл. Я себе места не нахо­дила от отчаяния! Ночью он не пришел домой. Меня стало одолевать тягостное предчувствие беды. Наконец, 7 июня он явился домой за едой. Я ему положила в две сумки продуктов, какие име­лись дома, и он, как-то пе­чально глянув на меня, уе­хал, предварительно оставив ключ от квартиры на столе, чего раньше никогда не де­лал.

Вторые сутки изголода­вшие ребята не нашли возможности даже переку­сить, как примерно в 7 часов вечера их стала атаковать вражеская сторона. В сле­пой ярости враг рвался в го род. Гришик был вторым пулеметчиком среди четырех ребят, которые сдерживали натиск врагов. Но грузин бы­ло много. Они волна за вол­ной накатывались и откаты­вались. Им вдогонку неслись меткие пулеметные очереди. Гришик как бы вошел в азарт. Вой увлек его вглубь вражеской обороны. Пулемет Гришика все строчил и стро­чил, до последнего патро­на. Пришлось взяться за ав­томат, но и он «выдохся». Ни одного патрона не оста­лось. Увлеченный боем, Три шик не сразу заметил вра­жеский БМП, который, сде­лав обходной маневр, дви­нулся на бойца со стороны Ередви. Он оглянулся вокруг Безоружный Гришик остался один на один со своими смертельными врагами. На миру и смерть красна, Гришик один 12 минут удерживал ТЭК. Нет! Гришик не был одинок в эту тяжелую минуту предстоя­щих страшных испытаний. Сама Осетия — мать, которой он поклялся в верности, бы­ла с ним. Она незримо скло­нилась над своим сыном, на­шептывая: «Держись, сынок! Я с тобой!» Она крепила его стойкость. Она вливала в не­го силу. БМП грозно надви­гался. Бежать уже не было смысла. Гришик прислонил­ся к стене автомойки…

Затем началось самое страшное. Раздев его донага, палачи применили все ору­дия средневековых пыток — от ножа до излюбленной ими паяльной лампы. Обе руки Гришика они обожгли, а все тело искололи ножом. Нас­ладившись вакханалией са­дизма, палачи решили обме­нять его на живых и невре­димых заложников — грузин. Истерзанный, истекающий кровью Гришик до конца ос­тавался верен себе. У него еще осталось оружие — мол­чание. И он до конца сра­жался этим оружием с вра­гами. Сколько раз подносили они рацию к его окровавлен­ным губам, требуя, чтобы Гришик попросил своих бое­вых товарищей обменять его на заложников. Наконец, он согласился. По-осетински, слабеющим голосом он пере­дал ребятам:

— Ни в коем случае не соглашайтесь. Я для обмена не гожусь.

Враги были очень удивле­ны его отказом. Как ни бе­сились изверги, они ничего не смогли добиться от своей жертвы. Даже беспомощный, он оказался сильнее их. Они снова стали приставать к не­му, чтобы хотя бы фамилию свою назвал. Но с холодным презрением он посмотрел на своих врагов и сказал:

— Я осетин. И моя Осе­тия все равно победит! — Это были последние слова Гришика. Убийцы выстрели­ли ему в рот. Затем эти монстры увезли труп в Никоз и там кое-как прикрыли землей. И только после дол­гих переговоров и уступок с нашей стороны Гамлету Битарову удалось привезти Гришика домой.

Хоронили его в необычных условиях. День и ночь город был под шквальным огнем. Люди не могли отдать пос­леднюю дань герою-муче­нику, проводить его в пос­ледний путь. Невозможно было вынести его через дверь, пришлось использо­вать окно с западной сторо­ны. Родители Гришика пони­мали, что их сын погиб дос­тойной смертью, но боль ут­раты от этого не уменьша­лась.

Да, Гришик не опозорил родную землю, свой город, свою честь. Боевые товарищи никогда не забудут свое­го друга, а осетинский народ — своего верного защитника. Мне очень понятна та глубо­кая боль и тоска родителей Гришика, которая всего за год изменила их до неузна­ваемости. Они потеряли в лице сына все, чем дорожили в этой жизни.

Дорогие мои Аза и Та­мерлан! Сына потеряли не только вы. Его потеряла вся Осетия. Отныне он принад­лежит не только вам, он принадлежит всему осетин­скому народу. Скорбь осе­тинского народа по Гришику — скорбь по соли осетинской земли, по ее завтрашнему дню, наконец, по ее поря­дочности. Уверена, что даже мертвый он будет направ­лять оружие живых за пол­ную свободу осетинского на­рода.

Из воспомнаний Венеры Джиоевой. Отрывок из книги «Я осетин» ,  nfossetia.ru  

ФОТО ГРИШИКА САНАКОЕВА