Вольно-Христиановское и Вольно-Магометанское: сравнительно-ретроспективный взгляд на историю осетинских равнинных селений

В XIX в. на равнинных и предгорных территориях Северного Кавказа были заложены десятки осетинских поселений. Среди них — два крупнейших равнинных поселения: Вольно-Христиановское и Вольно-Магометанское. Основанию этих сел в середине XIX в. предшествовало длительное напряженное противостояние дигорских баделят и крестьян. В 1849 году российская администрация создала Комиссию «для разбирательства прав дигорских старшин и черного народа». По результатам деятельности этой комиссии по поручению главнокомандующего русскими войсками на Кавказе князя М.С. Воронцова начальником Центра Кавказской линии князем Эристовым был составлен проект решения сословно-подземельного вопроса в равнинной части Дигории.

Для реализации подготовленного проекта в следующем году было осуществлено межевание равнинных земель. Для этого из Тифлиса пригласили «знающего дело» топографа Ильяшенко. Земли равнинной Дигории были сняты на план-карту, разделены на участки с указанием тех, за кем они закреплялись. Фамилии Кубатиевых было отмежевано в «вечное» пользование 3 тыс. десятин. У Тугановых ко времени межевания осталось 13,5 тыс. десятин. Более 6 тыс. десятин было выкуплено у них за 43 тыс. руб. серебром для казачьей станицы Николаевской. Крестьянам передавалось около 9,6 тыс. десятин. Адамихаты получали земли в совместное владение на общинных началах. Причем отводились «особые участки для христиан и особые для мусульман, с поселением их отдельными новыми аулами». «Христианам, коих всех вместе 654 души мужского пола с теми, что в ауле Дур-Дур — 5000 десятин, магометанам, которых всех вместе 109 семейств — 4633 десятины».

В конце 1951 г. работы по межеванию земель в Дигории были завершены, планы межевания одобрены М.С. Воронцовым и препровождены в правительство для окончательного утверждения. Российское правительство юридически удовлетворило требование баделят «размежевать их родовые участки, с выдачей актов на потомственное владение землей».

По предписанию М.С. Воронцова, выделение участков под будущие села проходило под личным руководством князя Эристова. Ранней весной 1852 г. Эристов прибыл в Осетию и в сопровождении пристава дигорских народов войскового старшины Гайтова и помощника штабс-капитана Абисалова отправился в Дигорию.

К лету вопрос о местах основания двух поселений был определен. Осмотрев почти всю равнинную землю в Дигории, Эристов отказался от первоначального намерения поселить христиан недалеко от аула Караджаево. Для христианского поселения он наметил ровную местность на левом берегу реки Урсдон в самом центре равнинной Дигории, граничившую с востока с землями станицы Николаевской, с северо-запада с землей Тугановых и с юго-запада — с владениями Кубатиевых.

Для поселения магометан была определена местность на речке Чикола, недалеко от аула Караджаево.

Окончательный проект князя Эристова о размежевании дигорских земель был одобрен М.С. Воронцовым, а затем отправлен на рассмотрение в Петербург, где был утвержден на высочайшем уровне специальным манифестом Николая I.

Заселение происходило стремительно. Желание поскорее покинуть земли баделят было так сильно, что, как только населению было объявлено о разрешении переходить на новые земли, оно, по выражению Б.П. Берозова, «как горный поток хлынуло к указанным участкам».

Уже в августе-сентябре 1852 г. на выделенных землях появились первые жители. Это были подвластные Тугановым крестьяне из селения Дур-Дур и небольшого предгорного аула Кусхо-Майхо. В новом селении, получившем официальное название — Вольно-Христиановское (позднее оно было переименовано в Ново-Христиановское, а в советское время — в Дигору) к концу года поселилось 160 семейств. Среди первопоселенцев были Акоевы, Барсаговы, Вакаевы, Газдаровы, Гардановы, Гатуевы, Дзагуровы, Золоевы, Кесаевы, Корнаевы, Мамаевы, Савхаловы, Тихиловы, Тогоевы, Толасовы, Тотоевы, Туккаевы и многие другие.

Селение быстро росло. В 1859 г. в нем насчитывалось уже 280 дворов, а в 1866 более 350. В эти годы оно пополнялось в основном за счет переселенцев из кубатиевских аулов. Это были Абаевы, Абиевы, Гибизовы, Гостиевы, Гулуевы, Дедегкаевы, Екаевы, Елекоевы, Зигоевы, Кагермазовы. Кевросовы, Кетоевы, Кибиевы, Кибизовыми, Колоевы, Кудзоевы, Олисаевы, Собиевы, Тавасиевы, Темираевы, Толасовы, Туаевы, Уруймаговы, Цаголовы, Цебоевы и другие.

Христиановское в 1852-1874 гг. представляло собой большую деревню, разбитую на кварталы по признакам родства. Каждый хозяин обносил свой двор плетнем на жердях из дуба или бузины. Отдельные домохозяева ставили ограду из досок на дубовых столбах. Все дома были крыты соломой и стояли среди усадьбы лицом на восток. Перед домом огород или ветвистый столб, ствол или сруб дерева для сушки кукурузных кочанов. Вдоль улицы сарай для арб, а подле него — кунацкая для гостей. На улице у ворот коновязь и бревно для нихаса. Ворота во двор и в хлев запирались деревянными перекладинами.

Вначале Христиановское заселялось хаотично, бессистемно. И в 1873 году христиановцы выхлопотали у властей план застройки села и просили помочь провести его в жизнь. Власти поручили это дело группе техников землемеров во главе с Х. Кубатиевым, являвшимся начальником Дигорского участка. Кубатиев, идя навстречу пожеланиям наиболее зажиточной части христиановцев и вопреки настроениям большинства жителей села, предпринял попытку разделить село на кварталы «благородных» и «работников» (на «ездонов» и «косагов»). Однако большинство христиановцев, давно уже считавшее себя совершенно свободным, отвергло проект Кубатиева. Работу группы-техников возглавил Д. Караев из Ардона. К 1875 г. селение было распланировано.

Благоприятное по природным и климатическим условиям расположение Христиановского способствовало успешной хозяйственной деятельности жителей. Вокруг села вплоть до р. Дур-Дур, раскинулись пахотные земли, пастбища и луга. Вдоль рек Дур-Дур и Урсдон росли леса. Христиановцы владели землей на общинных началах. Участки под пахоту выделялись подворно и перераспределялись ежегодно. Поля обрабатывали сообща. Сеяли пшеницу, а также просо и кукурузу. Пшеница шла исключительно в пищу. Из проса и кукурузы делали брагу, квас, кашу, пиво. Зерно использовали также в качестве корма для скота и домашней птицы. Богатые высокими и сочными травами луга благоприятствовали развитию животноводства. Одной из главных статей экономики в 1850-1870-е гг. являлось овцеводство. Продукция животноводства большей частью шла на продажу. Развивалось и пчеловодство. Ранней весной крестьяне вывозили свои ульи в поле и располагали их по склонам Муртазата и Силтанука. Излишки меда христиановцы продавали в казачьих станицах, в селениях Алагир, Дарг-Кох, Эльхотово, а также в Нальчике, во Владикавказе, в Георгиевске.

Рыночные отношения рано стали проникать в жизнь христиановцев. В 1850-е гг. в селе имелись две лавки, принадлежавшие Алексею Туккаеву и Базе Елекоеву. С годами торговых заведений становилось больше, появились смешанные лавки, предлагавшие разнообразные товары: предметы домашнего обихода, орудия труда и прочее. Расширялись торговые связи с Владикавказом, Моздоком, Нальчиком.

Поступательное развитие села сопровождалось увеличением численности жителей, как за счет естественного прироста, так и притока новых переселенцев, поэтому христиановцы довольно скоро стали ощущать острую нехватку в свободных землях.

В результате раздела равнинных земель царским правительством между баделятами и крестьянами, переселившимися на равнину (635 семейств) последним, как мы помним, досталась лишь одна треть земель — 9564 десятины. Из них христиановцы получили 4870 десятин. На одну семью приходилось около 28 десятин земли. Сюда включались пашня, луг, пастбище, усадьба. Такое количество земли на крестьянский двор, в котором насчитывалось до 10-15 едоков и благополучие которого зависело от того, что даст «земля-кормилица», было явно недостаточно.

То, что христиановцы за каких-нибудь десять с небольшим лет после основания села, оказались в крайне стесненных обстоятельствах, вынуждена была признать даже российская администрация. «Увеличить, — говорилось в предписании наместника на Кавказе начальнику Терской области в 1864 году, — если окажется возможным, надел жителей Вольно-Христиановского аула, в пользование которого предоставлено крайне недостаточное количество земли».

Но результатами размежевания земель были недовольны не только крестьяне. Баделята, особенно Тугановы и Кубатиевы, получившие львиную долю, лишь вынужденно мирились с тем, что рядом с ними на собственных землях проживали бывшие зависимые от них крестьяне. Они постоянно посягали на земли существовавших рядом с ними крестьянских селений. Границы земель христиановцев и магометанцев со стороны тугановских и кубатиевских владений, обозначенные властями условно (кольями), из года в год переносились вглубь крестьянских полей. Феодалы отвоевывали земли у сельчан, не гнушаясь никакими средствами (подкупом, обманом, угрозами).

Все это возмущало жителей крестьянских сел. Недовольство нередко выливалось в открытые выступления против баделят. Одно из таких выступлений произошло в 1856 г. в Христиановском. Поводом к нему послужило убийство Бахтынгиреем Кубатиевым жителя Христиановского Осса Газдарова. Это убийство переполнило чашу терпения большинства христиановцев. Вооружившись, они направились в имение Кубатиевых с намерением «истребить их род». Прибыв в селение Синдзикау, христиановцы окружили дом Кубатиевых. Однако восставшие пощадили феодалов, их жен и детей. Они ограничились лишь тем, что отобрали у них скот и поделили его между собой.

Как только миновала смертельная опасность, Кубатиевы обратились к местной администрации за помощью. Власти приняли сторону баделят. Они направили отряд казаков в Христиановское и принудили жителей села возместить убытки Кубатиевым. Эта акция вызвала волну возмущения в селах горной и равнинной Осетии. 22 июня 1856 г. жители с. Нар и ряда других горных сел также выступили против притеснений со стороны феодалов. Не ожидавшие подобной реакции, власти были крайне озабочены создавшимся положением. Для успокоения населения, они вынуждены были направить в марте 1860 года специальную делегацию, чтобы уговорить крестьян «не делать ссоры с владельцами». Однако возмущение крестьян было очень велико. Они заявили прибывшей делегации, что «готовы лучше подвергнуть себя самому строгому наказанию, чем согласиться на какую-либо добровольную сделку с баделятами».

В рапорте начальству члены делегации подтвердили исключительно острый характер борьбы между христиановцами и баделятами. «Вражда и ненависть простого народа к баделятам так сильна и ожесточенна, — отмечалось в документе, — что народ готов на всевозможные жертвы, лишь бы выйти из-под влияния последних».

Крестьянская реформа 1864-1868 гг. освободила все зависимые категории крестьян от феодальной зависимости, но она не решила главного вопроса, лежавшего в основе всех социальных противоречий и столкновений пореформенного периода — вопроса о земле.

Реформа ускорила развитие капиталистических отношений. Новые социально-экономические процессы глубоко затронули крупные равнинные селения Осетии (Христиановское, Ольгинское, Алагир, Ардон, Эльхотово, Гизель, Тулатово и др.). Развитие капитализма способствовало приобщению осетинского крестьянства к более передовым формам общественной жизни. Но вместе с тем вело к глубокому социальному расслоению общества.

Зависимость хозяйства христиановца от рынка становилась все более ощутимой. Появились люди, которые «катались как сыр в масле», по выражению христиановцев. Это были торговцы, ростовщики, кулаки, духовные лица. Основная же масса сельских жителей с трудом сводила концы с концами.

Развитие капиталистических отношений оказало значительное влияние на изменение характера хозяйственных занятий христиановцев. В 80-90-х гг. XIX в. наряду с традиционными сельскохозяйственными культурами (пшеницей, просом), христиановцы в широких масштабах начали возделывать кукурузу. В 1890-х гг. 54% всей пригодной для пашни земли христиановцев, что составляло более 4 тыс. десятин, было занято под кукурузу. Быстро рос вывоз товарной кукурузы. Одновременно росло количество и торговых предприятий. В 1895 г. в селе имелись 45 лавок, а в 1900 году — 64.

Зажиточные крестьяне, занимавшиеся разведением овец, выращиванием кукурузы, торговлей и ростовщичеством, фактически превратились в «хозяев села». «Имей деньги и будь владыкой мира. Золото становится кумиром села», — говорили христиановцы.

С развитием рыночных отношений менялся и внешний облик села, его улиц и домов. Если раньше жилища христиановцев походили друг на друга, то теперь состоятельные люди строили кирпичные дома, крытые железом или черепицей. Менялось и внутреннее убранство богатых домов. Комнаты обставляли модной мебелью, шкафами для платья, буфетами с посудой из фарфора и хрусталя. Предметами повседневности для богатых христиановцев становились самовары, сервизы из серебра.

Дома христиановской голытьбы разительно отличались от домов богатых сельчан. Не было ни изысканности, ни разнообразия в интерьерах домов. Деревянные нары, самодельные шкафы, столы и стулья, а также нехитрая утварь, вроде ведер, простеньких тарелок, чашек и ложек, — вот домашняя обстановка христиановской бедноты.

Таковы были социальные контрасты в Христиановском. Впрочем, в этом оно немногим отличалось от других равнинных сел Осетии в конце XIX века.

Бедные слои общества искали выход в отходничестве, получившем большое распространение на рубеже XIX-XX вв. Крестьяне в поисках заработка уходили в Садон, отправлялись в Закавказье, Сибирь, а позже уезжали и в дальнее зарубежье — в Америку, Австралию.

Наиболее удачливым удавалось накопить достаточно большие средства для того, чтобы после возвращения расширить свое хозяйство, купить землю, построить дом. Благодаря отходникам христиановцы впервые познакомились с работой «чудо-машин» — тракторов. История сохранила для нас имена двух христиановцев — Кодзасова и Туаева, благодаря которым в селе в 1917 г. появились первые тракторы.

Важным фактором социальной и культурной жизни Христиановского являлось распространение образования среди населения. Первая школа (церковно-приходская) была открыта в 1856 году по инициативе священника Иоанна Мревлова в его же доме. В ней обучались сорок детей. Через год восемь лучших учеников были определены Мревловым во второй класс Владикавказского духовного училища «на счет духовной комиссии». Потом в селе открыли еще несколько школ.

В смысле обучения грамоте и образования детей Христиановское занимало исключительное место среди селений не только Осетии, но и, пожалуй, всего Северного Кавказа. В конце XIX в. в Христиановском на тысячу дворов приходилась одна двухклассная мужская церковно-приходская школа, одна женская и три школы грамотности для взрослых. В школах преподавали семь учителей. Троих из них жители содержали за свой счет.

К 1900 г. число желающих учиться выросло настолько, что возникла необходимость пригласить еще несколько преподавателей. С этой целью с каждой семьи, чей ребенок поступал в первый класс, собрали по 1,5 рубля. На эти деньги наняли трех новых учителей с окладом в 120 рублей. Все остальные расходы по содержанию учителей сельское общество брало на себя. Эти меры позволили принять в школы 200 детей (140 мальчиков и 60 девочек). Однако еще более 200 желающих обучаться детей, в большинстве своем девочки, остались за пределами школы. И тогда родители этих детей решили собрать деньги и «пригласить еще новых учителей».

Таким образом, в XX в. селение Христиановское вступало с развитым капиталистическим хозяйством, с многочисленным и вполне грамотным населением.

Одновременно с Вольно-Христиановским к западу от него, на берегу речки Чикола, было заложено селение Вольно-Магометанское. В отличие от христиановцев, дигорцы, отказавшиеся перейти в православие и продолжавшие исповедовать ислам, получили для поселения менее выгодные в природно-климатическом отношении земли. Выделенная под селение магометанцев территория являла собой болотистое место. Зимой оно замерзало, а летом здесь обильно рос кустарник. В сильные морозы речка Чикола имела обыкновение исчезать, поэтому первые переселенцы в зимний период обычно брали воду из Ирафа.

Так же как и в Вольно-Христиановском, первопоселенцы на берегах речки Чикола появились в августе-сентябре 1852 г. В течение нескольких последующих месяцев на новое место из аулов баделят прибыло более 500 человек. К концу года в Вольно-Магометанском проживало уже 109 семей.

Звание первопоселенцев до сих пор оспаривают несколько фамилий. Одни утверждают, что первыми на берегу речки Чикола, в живописной котловине, обосновались Гокоевы. Другие полагают, что это были Макоевы, Царикаевы и Цориевы. Мы не располагаем достоверными документальными свидетельствами, позволяющими отдать пальму первенства одной из этих фамилий. Однако главное, на наш взгляд, не в том, кто первым ступил на эту землю, вырыл землянку или возвел турлучный домик (жилище, плетенное из хвороста — И.Ц.). Без сомнения, все первопоселенцы заслуживают глубокого уважения за мужество и достоинство, с которым они обустраивали новое жизненное пространство, несмотря на то, что земли, на которых им предстояло жить, во многом были неудобны и неблагоприятны для здоровья человека.

Дальнейшее пополнение селения происходило за счет семейных разделов внутри общества и отдельных семей, переселявшихся из горных и равнинных сел. К примеру, по архивным данным, из Дур-Дура в результате отбора мусульман переселились Газдаров Бутъу, Гуцунаев Гуйман, Золоев Гена, Макоев Елмурза; из Карагача — Дедегкаев Карас, Дзагуров Бисал, Медоев Брек, Тавасиев Иналико, Тахоев Фацбай, Токаев Фацбай, Багъа, Дзидзи и Сабан Цаголовы; из Фаснала — Барисби, Дзилли и Аслан Баликоевы, из Моска — Иналук, Дзамболат, Азамат, Бузу Малиевы; из Стур-Дигоры — Цориевы, из Ахсау — Царикаевы. Среди переселенцев были выходцы не только из Дигории, но также из других районов Осетии. Из Садона перебрались Бесолов Мали, а также Бичиловы, Марзоевы, Кертановы, Тотоевы, Хекилаевы и Хамилоновы, из Алагира — Цомаев Брек и т.д. По переписи 1860 года в Вольно-Магометанском насчитывалось уже 817 человек.

Магометанцы, поселяясь на новом месте, рассчитывали получить полную независимость от баделят. Но жизнь складывалась иначе, чем виделось вначале. Крестьян посадили на земли, которые Тугановы считали своей собственностью. В итоге, магометанцы оказались в крепостной кабале и вынуждены были платить тяжелые повинности феодалам. Каждый двор обязан был ежегодно выделять баделятам три меры озимого зерна и пять мер ярового; для доставки дров из леса раз в год выделять арбу с парой быков. Если кто-то из подвластных переходил на жительство в другое место, то все его деревянные строения доставались баделятам. До крестьянской реформы магометанцы обязаны были сверх всего нести еще и барщину. Сохранялись и другого рода повинности. К примеру, при женитьбе сына по прошествии двух лет феодалу отдавали по одному барану или по одному рублю серебром; при замужестве дочери — из полученного калыма одного быка.

Попытки освободиться от тяжелых повинностей и неоднократные обращения магометанцев к властям с просьбой помочь им в споре с Тугановыми заканчивались безрезультатно. Лишь в конце 1850-х годов баделята по настоянию царских властей согласились освободить крестьян от повинностей. Цену за свободу они установили в размере 300 рублей серебром с каждого крестьянского двора. Однако такая «уступка» дигорских феодалов являлась обыкновенным лицемерием. Магометанцы не в состоянии были уплатить такие деньги, и противостояние между ними и баделятами еще более усилилось. Попытка генерала Муссы Кундухова выступить посредником в споре между крестьянами и баделятами также не дала положительного результата. Напротив, она вызвала еще большую ненависть к дигорской знати.

Жители Магометанского самовольно рубили строевой лес, совершали потравы и запашки тугановской земли, пользовались сенокосами и пастбищами, оказывали открытое сопротивление стражникам баделят. В свою очередь, баделята продолжали расширять свои земли, произвольно перенося межевые знаки в глубину крестьянских участков.

Таким образом, ситуация постоянно накалялась. Первое крупное столкновение между магометанцами и отрядом стражников по поводу спорных земель произошло в 1853 г. Не найдя способа мирного разрешения конфликта, к усмирению крестьян привлекли казаков. Завершилось противостояние тем, что «бунтовщики» вынуждены были дать «подписку» Тугановым, что без их согласия они не будут производить порубку леса, распашку земли под посев, пользоваться сенокосами и пастбищами. Инициаторы выступления были арестованы и водворены во Владикавказскую тюрьму. Однако ни расписки, ни угрозы и аресты не могли удержать крестьян от «самовольств», и все продолжалось по-прежнему.

Острота противостояния магометанцев и Тугановых усугублялась в связи с тем, что земли, выделенные поселенцам, в значительной своей части были непригодны для земледелия. Удобные для землепашества земли составляли не более 1000 десятин. Ситуация еще более осложнилась в 1861 г. В тот год магометанцы подали очередное прошение властям разрешить их конфликт с баделятами. Однако администрация приняла сторону феодалов. После проведенного разбирательства земельный комитет отрезал лучшие земли в пользу Тугановых, у которых жители села и арендовали эти земли.

Земельной реформой 1865 г. на равнине были определены земельные права дигорских крестьян и осуществлено отмежевание их от земли баделят. В результате проведения реформы предусматривалось навсегда отменить личные повинности адамихатов, четко определить размеры повинностей хехесов и других зависимых от баделят крестьян за пользование их землями. Но в реальности, осуществление реформы не избавило крестьян от экономической зависимости. На 100 магометанских дворов было выделено 2860 десятин, включавших пашни, выгоны, сенокосы и прочее. Для «безземельных» дигорцев, лезгорцев и хехесов были составлены временные правила, по которым они могли пользоваться землями баделят. Все это были полумеры, оставлявшие массу крестьян без земли.

Таким образом, земельный вопрос по-прежнему оставался нерешенным и был чреват новыми конфликтами. Понимание этого заставило уже в 1868 г. произвести новое перераспределение. Плоскостной Дигории отвели 14 292 десятины, в том числе 5125 десятин шести баделятским фамилиям. Остальные земли должны были распределить между крестьянскими дворами. Однако проект отмежевания земель был выполнен только в отношении баделят и христиановцев. Вопрос же о наделении землей жителей Магометанского и других безземельных горцев на неопределенное время оставался открытым.

Возможность улучшить жизненные условия многие связывали с изменением местожительства. Некоторые обращали взоры к Турции. В 1860 г. магометанцы обратились к царским властям с просьбой разрешить им уехать за границу. В своем прошении они писали, что у них нет земли и свободы, что нет предела притеснению со стороны баделят. После долгих разбирательств, разрешение на выезд было получено. 21 мая 1865 г. из Магометанского в Турцию выехала семья Хазрета Цориева с женой, двумя детьми и пятью племянниками. Кроме них прошение о выезде подали Кургок Макоев, Айдарук Тускаев, Асламурза и Сабазгери Цориевы.

В поисках лучшей доли магометанцы стремились не только в Турцию. В 1899 г. двадцать девять семей обратились к начальнику Владикавказского округа с прошением позволить им переселиться в Курскую область. Они писали о том, что пользуются землей «исключительно только по три десятины на двор, … земли неудобные: под лугом 514 десятины, под выгоном 2722 десятины, под лесом и кустарником 170 десятин и под селением 64 десятины». Еще 212 десятин занимали болота, луга, склоны и уступы, которыми в силу совершенной непригодности не пользовались вовсе. Отсутствовали места для выпаса скота. Вырублен был и лес. «Остались одни кустарники, которые на строительные материалы не годны, — писали магометанцы в прошении, — что и вынуждает нас поневоле воровским путем получать лес с казенных или тугановских лесных дач, за что штрафами, а также за выпуск на чужую степь скота, все наши жители удавлены и никаким образом не оплатимся». Однако прошение магометанцев не было удовлетворено губернатором Курской области, сославшимся на отсутствие свободных земель.

Земельный вопрос осложнялся еще и тем, что на протяжении второй половины XIX в. продолжался, хотя и в меньших размерах, процесс переселения горцев на равнинные территории. Свободных пространств на равнине, пригодных для основания новых населенных пунктов, практически уже не оставалось, поэтому переселенцы поселялись в равнинных селениях в качестве временнопроживающих.

Вначале это не вызывало недовольства коренных жителей. Но со временем, с увеличением населения и формальным отводом равнинным селениям точно определенных земельных наделов, все более ощущался недостаток в земле. К концу XIX в. средний размер земельного надела в Магометанском уменьшился в два раза, и магометанцы, также как и жители других равнинных сел, стали противодействовать притоку временнопроживающих. Более того, они просили власти о выселении временнопроживающих в прежние места жительства.

Недостаток земли заставлял магометанцев ежегодно арендовать у Тугановых и казачьих станиц 8 тыс. десятин под пашни, сенокосы и пастбища и платить за это 4 тыс. руб.

Географическое положение Магометанского села, природно-климатические условия были изначально менее благоприятными, чем у соседнего Христиановского селения. Это не могло не сказываться на результатах хозяйственной деятельности магометанцев. Соответственно ниже был и уровень материального благосостояния жителей Магометанского, что отражалось на облике села и его жителей.

В 1850-е — 1860-е гг. жильем для магометанцев служили турлучные дома. На рубеже 60-70-х гг. XIX в. стали появляться бревенчатые дома, строившиеся на низком фундаменте. Постепенно по мере того, как повышался уровень материального обеспечения жителей села, совершенствовалась и конструкция жилищ. Для возведения новых домов магометанцы обычно приглашали плотников со стороны. Как правило, то были грузины, занимавшиеся строительными работами в Дигорском, Алагирском и других ущельях Осетии.

Дома шириной 4-5 метра, длиной 10-12 метров состояли из двух и более комнат с галереей на всю длину дома. Дом строго разграничивался на две половины — мужскую и женскую. Предусматривалась и отдельная комната для гостей (иуазагиуат). Постепенно, по мере укрепления материального благосостояния магометанцев турлучные дома заменялись деревянными. По итогам переписи 1886 г. все магометанцы, за исключением пяти семей, жили в деревянных домах. К этому времени в селе имелось 287 окладных домов (дворов). Население составляло 2052 человека. В каждом окладном доме жили, как правило, несколько семей родственников, имевших общее хозяйство. К примеру, семья Аслангерия Бутаевича Газдарова состояла из 20 человек. Все они жили в одном деревянном доме и имели 20 голов крупного рогатого скота, 8 лошадей, 1000 овец, 20 батманов пчел, одну мельницу. Семья Асламурзы Керменовича Царикаева, состоявшая из 24 человек, также жила в большом деревянном доме. Она владела 15 головами крупного скота, 3 лошадьми, 500 овцами, 20 батманами пчел. Семья другого магометанца Гуймана Гасиевича Дедегкаева насчитывала 21 человек. Она имела деревянный дом, 15 голов крупного рогатого скота, 10 лошадей, 400 овец, 120 батманов пчел и мельницу. Перечисленные семьи относились к состоятельной части магометанского общества.

Вместе с тем, по материалам той же переписи из 287 дворов 134 двора (46,7%) были безлошадными, 34 семьи (11,8%) не имели крупного рогатого скота. Всего же в Вольно-Магометанском в этот период насчитывалось 1617 голов крупного рогатого скота, 356 лошадей, 7360 овец, 839 батманов пчел.

Основными направлениями хозяйственной деятельности магометанцев являлись скотоводство, земледелие и в меньшей степени пчеловодство. Среди культур земледелия предпочтение отдавалось пшенице и кукурузе. Зерно мололи на водяных мельницах, построенных на речках Чикола и Ираф. Эти маленькие предприятия принадлежали Мимболату и Сараби Будтуевым, Аслангери Газдарову, Афако и Гуйману Дедегкаевым, Тугану Токаеву и Даго Хекилаеву. Позднее мельницы появились у Бесоловых, Каировых и др. Магометанцы занимались и огородничеством. Они выращивали овощи, лук, чеснок, картофель. Получило распространение и садоводство. Своими фруктовыми садами славились Гулуевы, Дзагуровы, Кертановы.

В пореформенный период ускорилось социально-экономическое развитие села. Хотя и в меньших масштабах и медленнее, чем Христиановское, в 1880-1890-е гг. Магометанское включалось в товарно-денежные отношения. В середине 1880-х гг. в селе имелась одна лавка, принадлежавшая Аслангерию Батырову. В ней торговали сельскохозяйственными орудиями, предметами домашнего обихода. Потом появлялись новые частные магазины, небольшие предприятия.

Все эти процессы сопровождались социальным расслоением магометанского общества. Зарождался зажиточный слой сельского общества, который стал использовать наемный труд. Среди жителей Магометанского в конце XIX в. богатством отличались Маше Газдаров, Габули Цориев. В конце 1890-х гг. Габули Цориев имел кирпично-черепичный завод и лесопилку. Маше Газдаров владел более 1000 голов овец. Важным показателем их состоятельности являлось владение домами в городе Владикавказе. Однако, в целом, следует отметить, что, несмотря на активное вовлечение в систему товарно-денежных отношений на рубеже XIX — XX вв., магометанцы уступали своим соседям по уровню социально-экономического развития села.

Приходится признать, что магометанцы отставали и по уровню включенности в современное для них культурно — цивилизационное пространство. В отмеченные годы не получило заметного развития школьное образование в селе. В 1880-е гг. дети лишь некоторых зажиточных крестьян имели возможность учиться. В конце 1890-х гг. в подготовительном классе Ардонской духовной семинарии учились Осман Кертанов, Тазе Гуцунаев, Магомет Газдаров, Куцук Будтуев и другие. Светская школа в селе отсутствовала. Действовала одна частная начальная школа (медресе). В нее принимали только мальчиков. Неудивительно, что к концу XIX века подавляющая масса населения Магометанского оставалась неграмотной, и только семь человек из 2052 жителей в 1886 году могли объясняться на русском языке. Таким образом, магометанцы не могли похвастать, подобно христиановцам, высоким образовательным уровнем населения.

В чем состояла причина такого разноуровневого положения двух одновременно основанных дигорских равнинных селений? Думается, дело было в разных стартовых позициях, с которых начиналась история двух сел.

Несмотря на относительно близкое территориальное расположение Христиановского и Магометанского, они изначально оказались в разных природно-климатических средах обитания. То, что христиановцы были помещены в более благоприятные условия с точки зрения организации хозяйственной деятельности, в значительной мере было обусловлено их конфессиональным выбором. И это обстоятельство в последующем имело существенное влияние на социально-экономическое развитие двух сел. Выбор вероисповедания определял разную степень вовлечения христиановцев и магометанцев в социально-экономическое, политическое и культурное пространство России. Естественно, он в немалой степени влиял и на формирование политических и социальных предпочтений российской администрации в отношении развития двух сел.

Инга ЦОРИЕВА. Владикавказ. СОИГСИ им.В.И.Абаева