Осетинская сага об Иры Дада

03.03.2016 История

Осетинское народное сказание о поединке Иры Дада и князя Мстислава в контексте истории алан и алано-русских отношений

АВТОРЫ:
Анатолий Исаенко, профессор истории Аппалачского государственного университета. Заслуженный преподаватель университетов Северной Каролины (США), доктор исторических наук. В 1978-1994 годах — преподаватель истории средних веков СОГУ.

Артур Коцоев, гл. редактор газеты «Народы Кавказа», историк, публицист, издатель.
Независимо от того, является ли сказание об Иры Дада монолитным текстом или состоит из частей, относящихся к различным эпохам, оно, несомненно, представляет собой жемчужину эпической литературы. Его соответствие древнейшим традициям поразительно, а главная историческая идея о преодолении конфликта между древнерусским и аланским народами, и установлении между ними прочной дружбы, на долгое время определила в дальнейшем характер их взаимоотношений, который неслучайно соответствует сложившемуся менталитету современных осетин и русских. Я полагаю неважным величину труда, выраженную в количестве публикаций. Если историку выпадает редкая удача — возвратить народу то, что было утеряно, что составляет частицу его неповторимой души, - это является наивысшей наградой и приносит ни с чем несравнимое удовлетворение.
Давно известно, что осетинский фольклор богат и разнообразен. Об этом писал еще Всеволод Миллер [1]. Другой блестящий специалист, Бронислав Малиновский, очень точно сформулировал значение эпической поэзии в отображении действительного уровня культуры и исторической реальности. Он считал, что «миф… — это не только рассказ, но и сама реальность когда-то пережитого. Это живая реальность, которая по убеждению рассказчика, действительно имела место в прошлом, и с тех пор продолжает оказывать влияние на окружающий мир и определять судьбы ныне живущих поколений» [2]. А по мнению К. Керени и К. Юнга «сказитель переносится вглубь времен, чтобы рассказать нам о том, что было в самом начале. Изначальность для него буквально совпадает с реальностью» [3].

Героические деяния нартов содержат не только свидетельства культурно-ценностного характера, но и своеобразную фольклорную историографию. Некоторые Kadaegtae (былины, баллады) можно смело отнести к историческим сказаниям, которые имеют ярко-выраженную реальную историческую подоснову. К сожалению, многие такие тексты не дошли до составителей, публиковавших в советское время популярные собрания осетинского фольклора [4].

Работая с научным наследием известного алановеда Джорджа (Георгия) Вернадского, были обнаружены записи нескольких исторических сказаний. Одно из них - «Легенда об Уд-Дане-Одине» на французском языке была опубликована Дзамбулатом Дзанти в 1953 году в Париже [5]. Пересказ ее основного содержания на русском и английском языках с комментариями был сделан мной в 1994 и в 1999 гг [6].

Другую историческую балладу об «Иры Дада» Джорж Вернадский и Дзамбулат Дзанти опубликовали на английском языке в материалах симпозиума по славистике в 1956 году в Университете Иллинойса [7]. По словам Дзанти, он услышал и записал эту балладу в осетинском селении в 1910 году. Следующий параграф представляет собой мой перевод с осетинского языка его оригинального рассказа о том, как это было: «Я — уроженец селения Кудзугусти. По обыкновению, я путешествовал на моей аланской лошади [8] на каждый народный праздник в село Большое Осетинское (Styr Iry Chajmаe), чтобы послушать сказания Кулуха (Khulyx-Хромого). Этот седобородый старец жил один. Он владел магазином и был довольно зажиточным. Одна нога у него была деревянной. Я расскажу вам то, что услышал от него о его жизни».

[Рассказ Кулуха в передаче Дзамбулата Дзанти]: «Я был единственным ребенком у моих родителей, и к тому же хромым от рождения. Как волчонок, я бегал по двору на четырех конечностях. Однажды мой отец повстречал в Моздоке старейшину по имени Бугулти. Когда он увидел меня, то сказал отцу: «Я сделаю для этого ребенка деревянную ногу за свой счет, и он сможет ходить». В Моздоке у нас был хороший дом, в котором помимо нас жил грек-квартирант с семьей. У него были сыновья-близнецы моего возраста. Деревянная нога помогла мне приспособиться [к нормальному общению]. Я часто играл с греческими мальчиками, разговаривая с ними по-осетински, а они со мной по-гречески. Вскоре я выучил греческий, а они — осетинский. В течение пяти лет я оставался в Моздоке и не навещал наше хозяйство. Только когда мне исполнилось девятнадцать лет, наш родственник — пожилой человек из Касарского ущелья - взял меня с собой в Дзауджикау (Владикавказ), а оттуда в горы. У меня был хороший голос, и в горах я научился играть на лире (фандыре). Оттуда я вернулся в Моздок. Когда мне исполнилось 30 лет, я поселился в селении Большое Осетинское, открыл там магазин, и с тех пор живу там один и пою осетинские Нартские баллады наших предков о том, как они жили. О, как низко мы пали! Я записал множество сказаний, но все греческими буквами — кто же поймет их?»

[Продолжение повествования Дзамбулата Дзанти]: «От нашего Кулуха я узнал много сказаний и постараюсь передать их в точности. Сказание об «Иры Дада» я впервые услышал и записал в селении Большое Осетинское во время сенокоса (xosgжrdжn) в июне 1910 года. Кулух был самым настоящим поэтом, и в некоторых поэмах собственного сочинения строго следовал классическим образцам старинной народной традиции. Осетины заучивали и исполняли многие его поэмы, особенно те, в которых он рассказывал об ошибках и недостатках своих соплеменников.
В Осетии его помнят до сих пор. В 1910 году ему было далеко за семьдесят, но несмотря на годы он был полон энергии и исполнял старинные баллады на всех народных праздниках… Три брата — потомки славной осетинской фамилии Бургалти — жили в селении Сенкау в трех верстах от Моздока. Я часто видел их фамильный герб и расспрашивал об «Иры Дада». Старший Бургалти говорил: «Никто не знает наше чудесное сказание лучше, чем Кулух».

Ниже приводится репринт оригинала осетинского текста сказания об «Иры Дада» (Iry Dadajy Iron Kadжg) в том же формате, как оно было воспроизведено Дзамбулатом Дзанти в 1956 году в материалах вышеупомянутого симпозиума с сохранением нумерации строф, сделанной Дзанти для удобства . Нами составлен подстрочный перевод сказания на русский язык и комментарии к нему [9]. Оба текста публикуются впервые.
Представленный ниже оригинал текста великолепного памятника осетинского народного фольклора с поистине шекспировским сюжетом дает историку богатый материал для весьма интересных наблюдений и комментариев. Несмотря на то, что дан его русский перевод, мы посчитали важным для истории разместить в печати это произведение и на осетинском языке, написанное латинским шрифтом, т.е. в том виде, в каком оно было обнаружено в архиве.
Прежде чем приступить к анализу эпоса «Иры Дада» смею заметить, что мне, как главному редактору газеты «Народы Кавказа», было особенно приятно одним из первых познакомиться с этим народным произведением и, самое главное, опубликовать его в своем издании. Мало того, мне посчастливилось не только решить задачу его первой публикации на исторической родине, но и принять участие в переводе и первом обсуждении эпоса в соавторстве с моим коллегой и учителем, профессором истории Аппалачского университета США, Анатолием Исаенко. Именно Анатолию, нашему земляку, бывшему преподавателю исторического факультета Северо-Осетинского госуниверситета удалось обнаружить этот памятник народного творчества, за что ему огромное спасибо.

Предвосхищая предстоящие научные дебаты, включая возможные возражения оппонентов по тем или иным вопросам, заявляем о том, что мы не преподносим свои выводы как истину в последней инстанции и готовы рассмотреть любые научно-аргументированные идеи и комментарии. Однако никак не будем согласны с какой-либо огульной, ничем не обоснованной критикой или отрицанием очевидного.

Итак, перед нами совсем еще нетронутый шедевр народного творчества. Что следует заметить в начале… Во-первых, события, описываемые в тексте представленного произведения, противоречат ныне бытующей официальной версии, по которой эта история связана с конфликтом между Киевской Русью и касожским племенем. Главный герой эпоса вождь аланов Иры Дада по имеющимся на сегодня хроникальным документам есть не кто иной как легендарный «Редедя», или «Редада», князь касогов, предков адыго-абхазов, вызвавший на поединок русского князя Мстислава.

В результате возникают три имеющие право на существование версии о данном событии и этнической принадлежности «Иры Дада».

Первая, уже упомянутая выше версия: в поединке с Мстиславом Храбрым описан касожский князь «Редедя», а в осетинском эпосе этот эпизод отразился в связи с взаимным проникновением культур, благодаря длительному соседству аланских и касожских племен.

Вторая: Иры Дада был аланским вождем, а «Редедя» — имя бытующего по официальной версии касожского князя — есть искаженный вариант имени аланского вождя. В русскую летопись касожское имя было привнесено по причине непосредственного соседства Тмутороканьского княжества Мстислава с этим одноименным племенем, находившимся в этот период под властью более могущественных аланов.
И, наконец, третий вариант: аланы и касоги на данный отрезок времени представляли одно союзное племя, а «Иры Дада», или «Редада» (у каждого народа свое созвучие имени), был их союзным вождем. Что касается этимологии имени, то, возможно, понятие «Ир» и «Аллон» объединяло не только алан, но и касогов, которые, вероятно, в прошлом составляли один общий народ. Впоследствии аланы с одной стороны, зихи и меотты — с другой ассимилировали этот народ-предок. Во всяком случае сегодня потомки обоих этих народов претендуют на наследие легендарных нартов, которые, в свою очередь, по одной из версий, являются прототипом хаттов и хеттов, народов составлявших основу великой в прошлом Хеттской империи. Стоит напомнить и тот факт, что аланские племена после развала Хазарского каганата, под владычеством которого они долго находились, к началу 11 века только начинали объединяться в единое государство. Они в этот период были еще разделены, по крайней мере, на западных (вблизи Тамани, т.е. «Тмутороканьского княжества») и восточных алан, сосредоточенных в центральной части Кавказа. В этом случае, возможно, что в западной части основной военный контингент союзного племени состоял из касогов, племена которых превалировали в этой местности, а племенными вождями и военачальниками могли быть аланы. В таком случае, во главе такого военного союза племен вполне мог оказаться этнический алан «Иры Дада» (в пер. с осет. яз. — «отец страны Ир»). Здесь следует заметить еще один примечательный факт. Сегодня, например, кабардинцы и черкесы называют осетин как «кушка», что созвучно с «кашка» или «касог», т.е. «кашаг», — так же, как осетины сегодня зовут адыгов. И последний, не менее важный аргумент: если представить, что эпос «Иры Дада», в основном, есть отражение действительных исторических событий, что не исключено, и, в то же время, принимая за истину упоминание о касожском «Редеде» в «Повести Временных лет» и «Слове о полку Игореве», то предложенная выше последовательность событий является единственным приемлемым вариантом объяснения этой исторической загадки.

В данном материале представляем на ваш суд вторую версию, которая, в основном, при небольшом моем участии, описывается в данной статье Анатолием Исаенко. Что же касается моего предпочтения, то мне ближе третья из указанных версий. Причины приверженности этой концепции, которая, надеюсь, в дальнейшем не останется без внимания исследователей, мной высказаны выше.

***
Фигура Мстислава подчеркивает исторический характер баллады. Князь Тмуторокани и сын Владимира Святого Мстислав был одним из наиболее колоритных персонажей в политической жизни Руси ХI века. Его столица Тмуторокань являлась важным форпостом русской политики и торговли в обширном юго-восточном регионе. Там русские имели дело с двумя сильными кавказскими народами: аланами (которых русские летописи называли ясами или асами) и касогами (черкесами).

Однако данные топонимики в исторических источниках и в балладе однозначно указывают на аланский приоритет на этих территориях до прихода туда русских.

Во-первых, это само название столицы княжества — «Туmа-Tеrxon» («Туматархон», строфы 95, 118) или по-русски «Тмуторокань». «Тьма» на старорусском означала «бесчисленное множество», или военный контингент из десяти тысяч воинов (по-монгольски — «тумен»). В осетинском языке сохраняется выражение tymy — tyma / туму — туме, что также можно сопоставить с древнерусским «тьма-тьмущая» (великое множество). Другая часть этого сложного существительного — названия города — происходит от тюркского «tarxan» (тархан), а через него перешла к сармато-аланскому «tеrxon» («терхон», строфа 30 и сл.).

(Происходит от «тархунта» — хеттского божества, которое, в свою очередь, ведет свое происхождение от хаттского бога Тару; хеттское и лувийское имя Тешуба — Тархун (варианты — Тархунт, Тархувант, Тархунта), судя по всему, индоевропейского происхождения, а через него перешло к сармато-аланскому «tеrxon», и тюркскому «tarxan» (тархан). Авт. — А.К.)

В современном осетинском языке «taerxon» / «таерхон» означает «судья / суд, судебное решение», или «размышление / обсуждение», причем, последнее значение наиболее древнее. («Вождь», «главный», «избранный». Авт. — А.К.)

Таким образом, этот термин хорошо соотносится с древнерусским понятием «дума» — «Боярская Дума». «Тархан» и в тюркском, и в монгольском языках также означает «вождь», «командир», а применительно к реальному действующему лицу — землевладелец, освобожденный от уплаты налогов. Именно в таком значении этот термин использовался в русском государстве XVI века. Таким образом, название города Тмуторокань следует понимать как «cтавка /столица командира / командующего множеством [воинов]».

Таковым, например, является название города Астрахань («АСТАР» - хеттский бог войны; «ХАН» — с тюрского яз. означает — «владыка». То есть Астрахань — это «владение бога войны», Авт. — А.К.), восходящее к временам, когда эту территорию все еще контролировали аланы, находившиеся на службе у хазаров в Хазарском каганате.[10]

Кстати, баллада однозначно свидетельствует о том, что, по крайней мере, в XVIII — начале XX века простые люди в Осетии (ведь Кулух услышал это сказание от старцев в Касарском ущелье примерно в 1840-е годы, а те — от своих предков, живших в XVIII в.), хорошо представляли себе ту огромную территорию, которую когда-то контролировали их могущественные предки — сармато-аланы. По словам сказителя, она простиралась от «Земли Теплого Солнца (Qarum — Xury Baestaj, строфа 26) до Земель Заката».

(От ВОСХОДА — «ХУРЫСКаСыН», т.е. ВОСТОКА, до ЗАКАТА — «ХУР БАДЫН», т.е. ЗАПАДА. Авт.- А.К.).

Дзамбулат Дзанти интерпретировал первую часть этого описательного названия как Крым, объясняя происхождение его названия от «Qarum» — «Теплый / Теплая». Однако, на мой взгляд, прав был Вернадский, который считал, что под «Землей Теплого Солнца» следует подразумевать Хорезм, известный в исторических источниках как «Xvar-zem» или «Xur-zem», то есть именно как «Земля Солнца».[11]

Сегодня уже вполне очевидно, что историческая наука полностью подтверждает фольклорные сведения творцов этой исторической баллады об ареале действительного расселения предков осетин в древности и средневековье. Как известно, впервые имя алан появляется в источниках в I в. н.э.. В это время у восточных границ Римской империи на равнинах Северного Кавказа, а также между Аральским морем и Дунаем, то есть на территориях, ранее находившихся под контролем скифов и сарматов, возвышается новое, сильное военно-политическое объединение племен под эгидой алан — северо-иранских родственников скифов и сарматов. Римский писатель I в. н.э. Лукан характеризовал алан «смелым и выносливым» народом в Причерноморье и на «Кавказе у Каспийских ворот», «который не знает отдыха среди постоянных войн». [12] Вскоре этот народ стал хорошо известен как на Западе, так и на Востоке. И на протяжении последующих полутора тысяч лет оставался в центре внимания историков классического времени и средневековья. Письменные источники и археологические данные свидетельствуют, что в течение четырех первых столетий н.э. сармато-аланы поддерживали свою политическую гегемонию на огромных пространствах от границ Дагестана на юге, от Причерноморья и Приазовья до Нижнего Дуная на западе, а также на Нижней Волге и в степях Северо-Западного Казахстана (в Приаралье) на востоке. Наиболее важные пути, ведущие в Закавказье, также находились под их контролем.[13]
Такое положение сохранялось вплоть до конца IV в. н.э., когда нашествие гуннов впервые серьезно ослабило влияние алан на этих территориях. Но и позже они сохраняли контроль над стратегическими проходами в Закавказье, включая и тот, в самом центре Кавказского хребта, который и по сей день носит их имя: Dar-i-alan = Дарьял, что, как известно, на алано-осетинском языке означает «Ворота алан».
В течение всего раннего средневековья аланы продолжали активно
взаимодействовать с другими кавказскими племенами и народами, для которых аланская военная мощь была вполне очевидна, а аланский язык служил своеобразным средством межплеменного общения.[14] Не случайно авторы V в. н.э. Стефан Византийский и Марциан называли Кавказ «Горой алан».[15]
Гуннское нашествие имело огромные последствия для истории Кавказа, алан и всей Юго-Восточной Европы. Оно положило конец долгому и, по существу, безраздельному господству северо-иранцев в Средней Азии, Каспийском регионе, на Северном Кавказе и в Причерноморских степях. Так называемый «великий пояс степей» постепенно затопляли кочевые тюркские племена, чье здание военных и культурно-исторических традиций в буквальном смысле возводилось на плечах северо-иранцев. Отдельные острова и островки северо-иранского территориального суверенитета выжили на периферии этого пояса в Средней Азии, в лесостепной зоне Волго-Донского междуречья, в Южном Крыму, на Нижнем Дунае, в Болгарии и Венгрии. Однако основной массив аланского населения остался на Северном Кавказе и в горах его центральной части по обоим склонам. Вместе с тюркскими племенами они продолжали совершать военные походы в Закавказье. Как правило, участники этих рейдов возвращались с богатой добычей: множеством пленников, стадами скота и другими материальными ценностями. Этот доход, а также регулярная дань с тех, кто пользовался проходами, стимулировали дальнейшую феодализацию Кавказской Алании. К XI в. она, как и Киевская Русь, превратилась в мощнейшее государство Восточной Европы, которое доминировало на Кавказе вплоть до катастрофы, вызванной нашествием монголо-татар и Тимура (Тамерлана) в XIII-XVв.в. [16]
Начиная с I в. н.э., в силу сегментации клановых ядер, а также в результате повторяющихся внешних вторжений (вплоть до XIV-XV в.в.) [17], сарматы и аланы, обладавшие одной из наиболее мощных и эффективных военных организаций, проникали далеко на запад Европы. Их тяжеловооруженная кавалерия, рыцарские обычаи и традиции оказали решающее влияние на формирование западно-европейского рыцарства и аристократической культуры. [18] Многие знатные фамилии Франции и Британии были (и остаются) прямыми потомками сармато-аланских воинов. Например, в Шотланском нагорье личное имя «Алан» чаще всего встречается среди потомков трех древних кланов: Макдональдсов, Кэмеронов и Дагласов. Барды наиболее могущественной ветви клана Дональдсов традиционно величали своих старших «Mac'ic Ailan», что означает «сын от семени алан». Весьма примечательно аналогичное осетинское слово myggеg -«принадлежащий к семени/фамилия» — в своем корне аналогично шотландскому mac'ic c тем же значением.

Согласно фамильной хронике Стюартов, основатель этого шотландского королевского клана по имени Allain пришел в Шотландию из Арморики (то есть с Бретонского полуострова во Франции). Его непосредственные потомки утвердили за собой родовое имя Фитцаланов (Fitzalans), то есть «младших алан». Известный английский историк Уильям Аллен (чья фамилия тоже имеет сармато-аланское происхождение) установил, что скифское имя «Росс» и аланское «Алан/Аллен/Айлен» появились в Кельтской Британии и в Ольстере уже до IV в. н.э. [19]
В конце III в. н.э. большие группы тяжеловооруженной аланской кавалерии по пять с половиной тысяч человек вместе с семьями были поселены римлянами в Британии в долине реки Риббл в Ланкашире. Затем, в 337 г. н.э., римский император Констанций послал еще один сильный военный контингент алан из Венгрии в Британию. [20] Американские авторы Скотт Литтлтон и Линда Малкор приводят серьезные доказательства в пользу того, что сармато-аланы были создателями наиболее популярных сюжетов в цикле легенд о Рыцарях Круглого Стола, а сам король Артур был сармато-аланским предводителем. [21]
В этой связи привлекают внимание строфы 51 и 143 сказания, в которых соответственно упоминаются «sеrmattеj еrvyst» и «bеsty sеrmеttе». «Sеrmеt»,буквально, означает «глава совещания»/ «глава размышления/обсуждения», где «sеr» — «глава/голова» или «вождь», а «mеt» — «мысль»/«дума». Таким образом, все выражение в 143 строфе относится к традиционному для сармато-алан социальному и военно-политическому институту — предшественнику европейских парламентов — совету знатных мужей страны, их круглому столу. Так осетинская легенда сохранила в народной памяти и точно воспроизвела оригинальную структуру аристократического общества феодальной Алании, а заодно и англо-саксонского общества с его «уитенагемотом». «Sеrmеttеj еrvyst» соответственно означает «член Совета знатных мужей». Так же, как в древней Руси, были «бояре думающие», то есть члены Думы, а в англо-саксонских королевствах — «wittans».

К XI веку христианские правители Алании, князья и их дочери, часто заключали династические браки и роднились с царствующими домами Грузии, Армении, Киевской Руси и Византийской империи, так что брак Мстислава со знатной аланкой Надо является легендарной подробностью, вполне вписывающейся в контекст того времени, когда Алания становилась одним из сильнейших государств Восточной Европы. Знание об этой исторической реальности отражено в сказании: например, в настойчивом желании киевлян породниться с аланами. Первые мотивировали это тем, что если они объединятся, то «не будет на земле сильнее нас народа» (строфа 32).
Кстати, в сказании — «еdtagon adеmtе» (строфа 27) буквально означает «внешние народы/люди». происходит от алано-осетинского слова «еdtе» (иронский диалект).

(Точнее с осетинского переводится как — вне дома -«edtee», в нашем случае речь идет об иноземцах — т.е.. «еdtagon adеmtе». Авт. — А.К.) В период поздней Римской империи и в ранневизантийский период под этим названием были известны «внешние», то есть периферийные племена и кланы алан, а затем изначально контролируемые ими восточно-славянские племена, по-видимому, со смешанным этническим составом. [22]
О том, что осетины всегда знали свою драматическую историю, говорит фраза, с горечью сказанная Кулухом Дзамбулату Дзанти в 1910 году: «О, как низко мы пали!» Его современник, которого В.И. Абаев называл «корифеем осетинского языкознания», — В.Ф. Миллер своими исследованиями объективно легализовал фольклорную версию истории осетинского народа. «Можно теперь считать доказанной и общепринятой истиной, — писал он, — что маленькая народность осетин представляет собою последних потомков большого иранского племени, которое в средние века было известно как аланы, в древние — как сарматы и понтийские скифы». [23] И еще Миллер первым показал, что «…окончательно осетины замкнулись в горных ущельях не позже XIII века по Р.Х., когда были вытеснены другими народами из Северо-Кавказской равнины». [24] Это была историческая трагедия древнего народа, которую впервые понял и оценил выдающийся ученый. Лишь горстка алан спаслась в горах Центрального Кавказа от истребления. Осталась совсем маленькая надежда на будущее. Тяжелейшие испытания после страшных нашествий монголо-татарских ханов и Тимура, перенесенные в XIII-XIV веках, отбросили алан, называвшихся в грузинских источниках осами, на несколько эпох назад: не стало городов с ремесленниками и купцами; были потеряны плодородные равнинные земли с процветающим хозяйством; погибло государственное единство народа. Но в горах аланы сумели (несмотря ни на что!) сохранить свой язык и сформировавшуюся в период расцвета неповторимую культуру, которая в свое время оказывала глубокое влияние на многие народы Евразии и, в том числе, на историческую память об этом в особом корпусе исторических баллад, таких, как сказание об Иры Дада. Это был уникальный по своему характеру подвиг народа, выразившийся в создании своей устной историографии в форме народной эпической поэзии.

В начале 1990-х годов, опираясь на новые данные археологии, антропологии, этнографии и лингвистики, а также на опыт западных исследований этничности и этногенеза, мне пришлось вести острую полемику со сторонниками господствовавшей в то время теории «субстратного» происхождения осетинского народа. [25] Один из главных аргументов тех, кто отрицал приоритет скифо-сармато-аланских корней в этногенезе осетин, сводился к тому, что они, якобы, никогда не отождествляли себя с аланами или с сарматами и, в частности, нигде в своих сказаниях прямо не называли себя или своих предков этими именами.

Действительно, такие известные специалисты, как Эрнст Кассирер, Джон Дьюи и Артур Бентли неоднократно доказывали, что этническое имя имеет огромное значение в этническом самосознании; оно «избирает, дискриминирует, определяет, очерчивает границы [этноса — А.И.], диктует, организует и систематизирует». [26] Неслучайно проблема названия «Южная Осетия» до сих пор является одним из серьезнейших этноцентрических мобилизационных факторов в осетино-грузинском этническом конфликте. [27] Осетинская историческая баллада об Иры Дада подтверждает эти выводы, опровергая вышеупомянутые аргументы сторонников «субстратной» теории. Весь тон баллады и непосредственно строфы 1 и 27 сказания убеждают в том, что осетины считали себя аланами. Так, в строфе 6 сказитель Кулух прямо говорит: «…наши предки — светоносные аланы» («Ruxs Alon cеsgom»). Кроме того, строфа 48 повествует о том, что аланы-осетины поют сарматскую песню, причем, описанная манера исполнения (сначала дискант, а потом хор) и сегодня присуща жанру осетинских героических песен.Выше уже говорилось, что создатели этого сказания хорошо помнили аланское название столицы Мстислава и то, что русские создали Тмутороканское княжество на землях, которыми изначально владели их предки-аланы. В статье «Библия о предках осетин» я приводил доказательства того, что этноним Рос(ш) или Рус(ь) в схолиях к сочинениям Аристотеля (в частности, «О небе» — Arist., De caelo, II) и в пророчестве Иезекииля (Иезек., XXXVIII, 1) относился к сильному скифскому племени. [28] В древности топонимы с этим корнем были известны задолго до возникновения Киевской Руси в местах обитания восточно-славянских племен — «полян», а также в Крыму и особенно в Приазовье. Там, где жили поляне, существовали река Рос(ь), ее приток Росава, местность Поросье.

Названия с этим корнем на каталонских и итальянских портуланах, а также на различных географических картах сохраняются вплоть до XIV века: например, Rossofar — «Маяк Россов» в южной части Таханкутского полуострова. В Приазовье хрисовул Мануила I Комнина от 1169 г. и печать Феофана Музалониссы указывают топоним «Россия». Вблизи устья Дона известен топоним Rosso или fiume Rosso. А к югу от г.Азова — casale del Rossi и т.д. [29]
Согласно арабскому автору X века Ибн-Русту, один из ведущих кланов северокавказских асов (алан) назывался «Рухс-ас» («светоносные аланы»). Вернадский считал, что по имени этого клана был назван и средневековый город на Тамани — Малороса, который упоминается анонимным географом из Равенны еще в VII веке. Весьма симптоматично, что и в сказании, которое было создано, естественно, без учета вышеупомянутых источников, также часто употребляются аналогичные названия и имена: «Ruxs-Alantae» («Светоносные аланы», строфы 6, 47,93, 135 и т.д.), «Ruxs-Axisn Nado « («Светоносная госпожа Надо», строфы 52, 58, и т.д.), «Ruxs Alan еldar» («Светоносный аланский князь», строфа 121) и т.д. Иными словами, на протяжении тысячелетия, вплоть до начала XX века, в алано-осетинской лексике сохранялись одни и те же эпитеты и этнические определения, употребляемые по отношению к историческим кланам и лицам благородного аланского происхождения в одной и той же неизменной форме.

* * *
Установив, что персонажи и детали сказания соответствуют историческим реалиям, перейдем к наиболее интригующей части его сюжета.
Необходимо напомнить, что дед Мстислава, киевский князь Святослав, на какой-то небольшой период сумел установить сюзеренитет над аланами и касогами (черкесами). Согласно древнерусской хронике «Повести временных лет», Мстислав сумел вновь подчинить касогов. О том, как это произошло, повествует хорошо известный эпизод, который хроника датирует 6530 годом от сотворения мира (то есть 1022 годом н.э.). (Не могу не обратить внимание на то, что в тех же архивных документах упоминается о походе Мстислава Храброго в том же 1022 году, против Алан. Это произошло из-за начала войны Византии с Грузией. Аланы были союзниками Грузии, тогда можно допустить, что Мстислав был союзником Византии. Возможно, это не случайное совпадение, и речь идет об одном и том же походе, против союзных племен аланов и касогов. Авт. — А.К.).
В это время Мстислав из Тмуторокани пошел в поход на касогов. Когда их князь Редедя узнал об этом, то, согласно хронике, он сказал Мстиславу: «Зачем должны мы уничтожать наши силы в междоусобной войне? Давай лучше сами сразимся в честном единоборстве. Если победишь ты, то получишь все мое имущество, жену и детей. А если выиграю я, то возьму все твои владения». Мстислав принял это предложение. Тогда Редедя предложил бороться вместо того, чтобы сражаться оружием. Они немедленно приступили к схватке и долго боролись, пока Мстислав не начал уставать. Редедя же был очень здоров и силен. Тогда Мстислав взмолился: «О, Пресвятая дева Богородица, помоги мне! И если я одолею этого человека, то воздвигну храм в твою честь». Сказав это, он, изловчившись, бросил касога наземь, выхватил нож и зарезал Редедю. Затем вторгся во владения побежденного, забрал его собственность, жену и детей, обложив касогов данью. По возвращении в Тмуторокань, согласно Повести, «заложил храм, посвященный Святой Деве, как и стоит он по сей день в Тмуторокани». [30]

Прежде всего, обращает на себя внимание то, что этот рассказ из «Повести временных лет» почти полностью совпадает с аналогичным эпизодом из осетинской легенды. Разнятся лишь второстепенные детали в описании поединка. Имена Иры Дада, а в русском переводе — Редедя, тоже вполне созвучны.
Но в русской летописи речь идет о том, что Редедя был вождем касогов, то есть черкесов, и Мстислав вел войну именно с ними, а не с аланами. Кто же прав: осетинское историческое сказание или русская летопись?

Считается, что процитированный выше эпизод был записан монахом Никоном Великим непосредственно в Тмуторокани в 1061 — 1065 г.г., когда он жил там, будучи выслан из Киева. В дальнейшем его рассказ был включен в «Повесть временных лет». Причем Никон использовал какие-то местные предания о Мстиславе. [31] Известно, что поединок между Мстиславом и Редедей упоминается и в «Слове о полку Игореве». Его автор говорит, что Мстислав «зареза» Редедю перед черкесским войском. В этом источнике также говорится, что древнерусский поэт Боян положил сюжет о поединке в основу одного из своих эпических сказаний. К сожалению, эта поэма не сохранилась до наших дней. [32]
Таким образом, мы имеем два замечательных памятника древней культуры — алано-осетинский и древнерусский, которые по-разному трактуют этническую принадлежность одного из двух главных действующих лиц в аналогичных драматических эпизодах о поединке. Для разрешения этого противоречия естественным было бы предположение, что если бы Редедя и его войско были черкесами (касогами), то память о его историческом противоборстве с Мстиславом должна была бы в той же мере, в какой она сохранилась в народной памяти русских и алано-осетин, сохраниться и в фольклоре касогов — черкесов.

Хорошо известно, что в 1835-1843г.г. знаменитый кабардинский просветитель Шора Бекмурзин Ногмов, служивший секретарем при кабардинской администрации, опубликовал на русском языке историю адыгов, то есть историю черкесского народа (1861 г.). [33] В этом труде среди других событий ранней истории черкесов Ногмов описывал конфликт между адыгами и тмутороканцами («Тamtarakaier»), кульминацией которого был поединок в виде борьбы между адыгским героем Редедей и князем тмутороканцев. Как и в «Повести временных лет», князь Тмуторокани, которого Ногмов называет Мстиславом, одолел Редедю и зарезал его ножом. Нетрудно заметить, что Ногмов полностью заимствовал этот эпизод из русской летописи. Однако любопытно, что вслед за этим он добавил от себя, что через некоторое время после описанного события, адыги попросили осетин о помощи и вместе с их шеститысячной армией нанесли поражение тмутароканцам и захватили Тмуторокань.

В 1890 году исследователь кавказского фольклора Л.Г. Лопатинский заинтересовался текстологическим совпадением эпизода о поединке Мстислава с Редедей в «Повести временных лет» и в историческом труде Ногмова и задался целью найти его фольклорное подтверждение в черкесских сказаниях. Он отправился в Кармово — родной аул Ногмова, чтобы обнаружить следы сказания, и обратился к другим авторитетным кабардинцам с просьбой помочь найти его. Однако сын Шоры, Урустам Ногмов, не сумел отыскать такой сюжет в адыгском фольклоре. Вместо него выпускник Закавказского педагогического колледжа Пего Тамбиев записал легенду о храброй женщине, которая подвергалась преследованию со стороны тестя, но потом сумела спасти свое племя, победив в единоборстве двух воинов. После этого родичи приветствовали ее криками «О райдаде махо» («О счастливая райдаде»). Тамбиев интерпретировал это слово как «Редедя» и посчитал, что это имя женщины. В 1911 году князь Николай Трубецкой решил тоже заняться поисками, но, как и его предшественники, не смог обнаружить никаких следов истории Редеди в черкесском фольклоре. Однако он также много раз слышал припев к песням, исполняемым на свадьбах: «Орайда, орайдада, орайдада мафе», что как будто означало «О песнь песен, счастливая песня». Это и было источником слова «райдаде» из записок Тамбиева. Трубецкой пришел к заключению, что Тамбиев, предупрежденный Лопатинским о необходимости найти фольклорные следы Редеди, взял этот припев и выдал его за имя исторического героя. Что касается истории поединка у Шоры Ногмова, то Трубецкой не сомневался в ее заимствовании из русской «Повести временных лет». [34] К этому надо добавить, что у многих народов Северного Кавказа и по сей день бытует песенный припев «Орайда райда» или «Ой варайда ой».

Таким образом, все попытки найти источник повести о Редеде в адыго-черкесском фольклоре оказались тщетными. Кроме того, необходимо заметить, что «Редедя» не является черкесским (касожским) именем и никак не переводится с этого языка. Благодаря исследованиям Дзамбулата Дзанти, мы теперь знаем, что сказание о Редеде на Кавказе существовало только в осетинском народном творчестве, а имя «Редедя» является искаженным осетинским именем «Иры Дада». Оно означает «Отец осетин». [35]

* * *
Чтобы подвести еще более твердую доказательную базу под наше заключение о приоритете осетинского сказания в изложении известных событий 1022 года, необходимо остановиться на некоторых обстоятельствах алано-касожских и алано-русских отношений в X-XI в.в. Как уже отмечалось, в то время аланы контролировали значительную часть Северного Кавказа и территорию вокруг современной Южной Осетии в Закавказье. Аланские анклавы располагались в бассейне Верхнего Донца и в Подонье. Окружающие территории уже были под властью тюркских кочевников: печенегов, а затем половцев. Согласно Ибн-Русту — арабскому автору начала X века, кавказские аланы делились на четыре племени. Как и у скифов, у них было царское племя, откуда происходил царь всех алан. Оно называлось Ruxs-As.[36] Об этом благородном подразделении алан и повествует сказание. Я думаю, что «Иры Дада» — «Отец осетин» на самом деле являлся царским титулом аланского вождя в его народном варианте, наряду с более официальным — Padcax. По аналогии с русским народным — «Царь-батюшка». По законам рыцарской аланской чести с государем Мстиславом мог биться только равный — то есть вождь царского племени Ruxs-As-Светоносных алан сказания об Иры Дада, а не обычный еldar Аламат, хотя последний и был лучшим воином алан.

Что касается касогов, то в это же самое время они занимали долину реки Кубань. В конце Х века известный арабский географ Масуди отмечал, что касоги, или, как он их называл «кашак», не имеют единого царя и значительно слабее алан. [37] Персидская география Х века под названием «Области мира» (Hudud al-Alam) называет Касогию (Kasak) «областью алан». [38] Таким образом, касоги того времени признавали сюзеренитет алан.

Это обстоятельство помогает пролить свет на причину конфликта Мстислава с Иры Дада. Поскольку касоги находились в вассальной зависимости от алан, [39]любая попытка Мстислава завоевать их автоматически провоцировала конфликт русских с аланами. В войсках алан, доминировавших на Кавказе, всегда служили представители местных кавказских племен и народов. Аланские князья командовали и касожскими войсками. Так что для русской хроники они были как аланскими, так и касожскими вождями. Логично предположить, что после поединка Мстислава и Иры Дада/Редеди, русские и аланы пришли к какому-то соглашению. Учитывая исход поединка, можно думать, что аланский сюзеренитет над касогами был заменен на русский. Ведь «Повесть временных лет» сообщает, что Мстислав обложил касогов данью. В 1066 году ее продолжил собирать тмутороканский князь Ростислав. [40] Г. Вернадский установил, что часть касогов и алан вошла в состав дружины Мстислава. Интересно, что эта часть дружины известна как «изгои» — от алано-осетинского слова «iskеj», то есть «чужой» или «наемник».[41] С помощью алан и касогов Мстислав разгромил своего брата — киевского князя Ярослава и в 1024 году стал князем Чернигова. В награду за поддержку он даровал касогам земли по реке Псел. Весьма примечательно, что ее название на адыго-черкесском языке означает «вода»/«река». Для сравнения можно вспомнить название реки Псоу в Абхазии. Общая концепция сказания о том, что после трагической конфронтации русские и аланы заключили вечный союз, находит полное подтверждение в исторических источниках. Этот союз помог русским распространить влияние на Кавказе и даже проникнуть в Закавказье. В.Ф. Минорский в деталях воспроизвел действия русской флотилии на Каспии, которая в 1030 году достигла Ширвана. При Баку русские нанесли поражение войскам ширваншаха, а затем вмешались в междоусобицу в Арране (Гянджа) и помогли местному владетелю захватить город Байлакан. Оттуда через Трапезунд они вернулись в Тмуторокань с богатой добычей. В 1032 году они повторили набег на Ширван. На этот раз, возвращаясь домой через Дагестан, они были атакованы эмиром Дербента и потеряли большинство людей и добычу. На следующий год аланы и русские предприняли совместный поход на Дербент, но не смогли его занять. [42]
Половецкий натиск в начале XII столетия привел к уходу русских из Тмуторокани и к разрыву их непосредственных контактов с аланами Кавказа. Вместо этого русские сблизились с аланами Подонья. В 1111 году русские князья во главе со Святополком Киевским освободили от половецкого контроля аланскую столицу на Дону город Шарукан. По преданию, жители встретили русских рыбой и вином. Пять лет спустя сын Владимира Мономаха, Ярополк, разбив половцев, вошел со своими войсками в аланские города Сугров, Шарукан и Балин. Ярополк женился на дочери аланского князя, которая в киевской хронике названа красавицей («красна вельми»). Ее нарекли Еленой. [43] Здесь невольно вспоминается поэтическое описание аланской красавицы Надо из благородного клана Бургалти в сказании.

(Женой Мстислава была Анастасия. Происхождение ее не известно, но возможно она была аланкою. — «Войтович Л. Генеалогія династій Рюриковичів і Гедиміновичів. К., 1992. — 199 с.». Кстати, имя Анастасия благополучно трансформируется в осетинском его варианте как Надо. Сравни бытующие у осетин варианты трансформации женских имен: Нина — Нино; Саша — Шашо, Шаша; и т.д. Осетинские женские имена чаще всего видоизменялись по причине того, что жен в осетинской традиционной семье было не принято называть собственными именами, и на практике использовались близко схожие с реальным именем псевдонимы (faesnom). Авт. А.К.)

Во второй половине XII века русские князья часто женились на аланских принцессах. Например, в 1156 году, после смерти первой супруги, князь Андрей Боголюбский взял в жены осетинскую девушку. Их сын Юрий, ушедший на Кавказ, был женат на грузинской царице Тамаре. В 1178 году брат Андрея — суздальский князь Всеволод «Большое Гнездо» женился на осетинской принцессе Марии. Среди ее потомков были два великих князя и два первых московских царя. В 1182 году черниговский князь Михаил (который в 1223 году погиб в битве с монголами на Калке) также женился на осетинской принцессе (ее имя не сохранилось). Наконец, в 1185 году состоялась свадьба князя Ярослава, сына дорогобужского князя Владимира, с осетинской княжной. [44]

В этой связи очень интересным представляется соображение Г. Вернадского о причине отсутствия описания свадьбы Мстислава и Надо в осетинском сказании об Иры Дада. По мнению ученого, это объясняется тем, что в то время поэтические рассказы о вышеупомянутых свадьбах русских князей с аланками были широко распространены. И один из таких рассказов стал своеобразным эталоном (например, сказ о свадьбе Елены и Ярополка в 1116 году), настолько популярным, что вытеснил аналогичные описания во время декламаций других сказаний, в том числе и об Иры Дада.[45] Если это так, то время создания основного содержания и последующих редакций осетинской легенды можно отнести к XI -XII в.в. Содержание и тон легенды позволяют утверждать, что она была известна не только в аланской, но и в русской среде.

Был ли Мстислав также женат на аланской княжне? Согласно «Повести временных лет», после своей победы над Редедей Мстислав захватил его жену и детей. Надо полагать, что вдова Редеди/Иры Дада стала законной супругой Мстислава. В Повести больше не упоминается о каком-либо другом браке тмутороканского князя, зато свидетельство о смерти его сына Евстафия датируется 1033 годом. [46] В свете вышеприведенных фактов и аргументов можно утверждать, что княжна, на которой женился Мстислав, также была аланкой, а не черкешенкой.

Что касается злополучного эпизода на алано-русском пиршестве, который положил начало столь трагической развязке, то он также выглядит весьма правдоподобным. Но случился ли он именно с Мстиславом, или мы имеем дело с типичной интерполяцией другого события с иными действующими лицами в позднейших редакциях сказания? Не секрет, что каждое новое поколение тех, кто заучивал легенды наизусть, и самих сказителей, несмотря на их глубокое уважение к древним традициям устного народного творчества, с неизбежностью добавляло от себя какие-то детали под влиянием изменяющихся обстоятельств и новых событий похожего ряда.

Хорошо известно, что все алано-русские браки XII века оказались весьма счастливыми, за исключением одного (второго) брака Андрея Боголюбского. В русских летописях, в истории о его убийстве, произошедшем в 1175 году, не упоминается его вдова — аланская принцесса.[47] Исходя из этого, Г. Вернадский предположил, что она либо умерла раньше мужа, либо ушла от него. После смерти Андрея их сын Юрий был изгнан своими сводными братьями — детьми от первого брака. Известно, что среди заговорщиков против Андрея был его ключник — алан по имени Анбал (по-осетински «ембал /енбал» означает «товарищ, спутник»). В этой связи необходимо напомнить, что, согласно аланскому кодексу рыцарской чести, преданность другу или сюзерену являлась одним из непреложных императивов. Анбал мог нарушить его в одном случае: если его друг или господин (в данном случае — Андрей) нанес кровное оскорбление аланской чести или, что более вероятно, чести аланской принцессы или ее родственников. «Кровь можно смыть только кровью. Ее не смывают водой», — утверждает сказание (строфа 136). Вернадский цитировал академика П.Г. Буткова, который со ссылкой на Татищева утверждал, что аланская жена Андрея вместе с Анбалом участвовала в убийстве мужа. Вернадский усматривал в сведениях информатора Татищева — архитектора П.М. Еропкина косвенное подтверждение тому, что Анбал руководствовался необходимостью отомстить Андрею за нанесенное ранее оскорбление чести аланской принцессы.[48] Если трагический конфликт между Андреем и его аланской женой реально имел место, то он вполне мог послужить прототипом истории, которая вошла составной частью в kadеg об Иры Дада.

* * *
В заключение мне хотелось бы прокомментировать и другие важные детали сказания, свидетельствующие о его удивительной исторической аутентичности.
Например, Святой Бараштыр (строфа 20) в традиционной осетинской мифологии является главой царства мертвых. Он определяет место для души умершего в аду (Zyndon) или в раю (Dzаenaet). Храбрые воины и их вожди, павшие на поле брани (как Иры Дада) наследуют рай, трусы и предатели идут в ад. Сходные мотивы можно найти в скандинавских, германских и кельтских сказаниях. В Ирландии топонимы с именем Алан (Ален) относятся к самому древнему пласту: «Гора (Холм) Алан», «Болото Алан», и т.д. По сведениям ирландского историка О'Рейли, о «Горе Алан» сохранилось древнее предание, согласно которому под ней [под Горой] находился потусторонний мир, управляемый Нуаду.[49] Этот Нуаду по своим функциям, которые буквально совпадают с описанными в строфах 20-22 сказания, поразительно напоминает осетинского Бараштыра. Между прочим, в тех же окрестностях располагалось древнейшее святилище военного клана Damnonians-Алауна, которое в средние века было отождествлено со знаменитым Думбартонским камнем, служившим, якобы, основанием престола бретонских королей из Стрэчклайда. В одной из своих публикаций я расценил это как свидетельство древней миграции сармато-алан в Ирландию.[50] Кстати, «золотая башня, украшенная яркой росписью» (строфа 21), которую и Бараштыр и Нуаду дают в награду душам героев, напоминает роскошные палаты, расписанные цветными фресками. Таковые были обнаружены экспедицией С.П. Толстова в Хорезме (т.е. в «Земле Теплого Солнца», по сказанию), в местах, когда-то населенных сармато-аланами.[51]
Далее, в 28-й строфе сказания Мстислав назван «рыжеволосым» («burxil»). Любопытно, что и древнерусский текст Повести временных лет (с. 101) утверждает, что Мстислав был «чермен лицем», то есть «краснолицым».
«Белый Замок» («Urs Fidar», строфа 46) хорошо соотносится с историческим Белгородом в окрестностях Киева.

И, наконец, следует особо остановиться на «осетинской тамге» («Iron damyhе», строфа 38), то есть тамге алан, которая после свадьбы Мстислава с Надо на законных основаниях стала украшать военные знамена русского князя. В древности каждый скифский и сармато-аланский род имел свою эмблему — тамгу. От них эту традицию унаследовали все идущие за ними и после них исторические народы, в том числе, и русские, и черкесы, и тюрки. Со временем тюрки стали считать тамгу собственным изобретением и выводить значение этого слова из тюркского языка. Тамга украшала не только боевые знамена. Ее знак отмечал буквально все предметы и животных, находившихся в собственности того или иного клана. Вернадский интерпретировал сармато-аланское слово «tamga / damga» и современное осетинское «damgae/damyhae», как «dae myg» — «твое семя/твоя плоть».[52] В 1910 году Дзамбулат Дзанти видел тамгу осетинского клана Бургалти (к которому принадлежала легендарная Надо). Она была сделана из бронзы и имела два зубца. Древняя тамга с тремя зубцами («трайдент») была обнаружена в районе Нальчика в Кабардино-Балкарии. Она относится ко времени, когда эту территорию населяли сармато-аланы. По мнению знатока северокавказской тамги Хасана Яхтанигова, «различные варианты трезубца, столь популярные в античное время», в этнографическом аланском материале «по своему удельному весу, пожалуй, не уступают античным прототипам. Можно полагать, — отмечал он, — что в распространении этого знака сарматы сыграли значительно большую роль, нежели аланы. И все-таки факт наличия трезубца на аланской керамике не приходиться игнорировать…».[53] Хорошо известно, что тамга Мстислава, как и тамга его отца Владимира Святого имела как раз форму трезубца. Она, в частности, украшала колчан для стрел, найденный в Тмуторокани. [54] Так что, и в этом осетинское сказание об Иры Дада обнаруживает поражающее воображение знание исторических реалий.

В средние века древние сармато-аланские тамги с двумя и тремя зубцами стали достоянием крымских ханов и всей адыгской горской феодальной знати (тлекотлешей). Сохранились они и у непосредственных потомков сармато-алан — осетин.[55] Весьма примечательно, что теперь сармато-аланский трезубец стал символом современного украинского национализма и украшает знамена независимого украинского государства — современной Республики Украина.
Независимо от того, является ли сказание об Иры Дада монолитным текстом или состоит из частей, относящихся к различным эпохам, оно, несомненно, представляет собой жемчужину эпической литературы. Его соответствие древнейшим традициям поразительно, а главная историческая идея о преодолении конфликта между антами и аланами и установлении между ними прочной дружбы на долгое время определила в дальнейшем характер взаимоотношений между потомками древней Руси и потомками алан: характер, который неслучайно соответствует сложившемуся менталитету современных осетинского и русского народов.

Примечания:
1. Миллер В. Ф., Осетинские этюды . — Москва, 1887, том III . — с. 67-68.
2. Malinovsky Bronislav, Myth in Primitive Psychology . — New York: Princeton University Press, 1926 . — р.18.
3. Kereny C., Jung C.C., Essays on a Science of Mythology (n.p.,1935) . — р.8-10.
4. Например, одно из последних советских изданий: Нарты. Осетинский героический эпос в 3-х кн./ сост.: Т.А. Хамицаева и А.Х. Бязыров . — Москва: Наука. Гл. редакция восточной литературы, 1989.
5. Oss-Alanes and D.Dzanty, ed., Institute d'Ossetologie, Chamart Serie, Vol. II . — Paris, 1953 . — р. 11-13.
6. См. Анатолий Исаенко, «Уд-дан или Один?» // Фыдыбаестае . — 1992 . — № 4 Владикавказ; Anatoly Isaenko, «Ancient Metallurgy in the Caucasus as reflected in Ossetian Epic Poetry» // International Social Science Review, vol. 74. — 1999. — №. 1-2 . — р. 53-61.
7. Vernadsky George, Dzanty Dzambulat, «The Ossetian Tale of Iry Dada and Mstislav», The Journal of American Folklore, Vol. 69, No 273, Slavik Folklore: A Symposium (Jul.-Sept.,1956) . — р. 216-235.
8. Аланская лошадь (Alajnag baex) была известна также как «аланская беговая» (Alajnag duhon). Дзамбулат Дзанти в письме Джоржу Вернадскому от 28 марта 1955 года объяснял, что аланские лошади принадлежали к древней породе, которая издавна особо ценилась в Моздокских степях. До 1917 года ее разводили и в районе Ейска, к востоку от Азовского моря. К сожалению, все лошади этой уникальной породы были уничтожены в горниле Гражданской войны после 1917 года. Дзанти описывает этих лошадей как высоких, поджарых и «быстрых, как ураган». Некоторые имели ярко выраженное горбоносие, с гривами до земли. Чалые лошади (xalas) были с черными гривами и хвостами, и с черной же полосой вдоль крупа от гривы до хвоста. О происхождении и судьбе этой породы сарматских лошадей, и о связи их сармато-алано-осетинского названия с происхождением знаменитой русской фамилии Калашниковых (от xalas) в 1994 году мной была опубликована статья в «Московской правде». Сейчас в моем распоряжении больше материала, который будет темой следующей статьи в настоящей серии под рабочим названием «Скифы-Сарматы-Аланы-Осетины, и их влияние на цивилизации Востока и Запада».
9. Vernadsky and Dzanty, «The Ossetian Tale…», 223-227. Вернадский упоминал, что Дзанти снабдил его русским переводом текста. Однако он делал свой перевод на английский язык непосредственно с осетинского оригинала. Мне не удалось отыскать следы его русского перевода, и поэтому я делаю свой перевод на русский язык с того же осетинского оригинала, которым пользовался Вернадский.
10. Vernadsky George, Dzanty Dzambulat, «The Ossetian Tale of Iry Dada and Mstislav» //The Journal of American Folklore, Vol. 69, No 273, Slavik Folklore: A Symposium (Jul.-Sept.,1956) . — р. 235.
11. Там же, с. 234, примечание 30.
12. Agusti Alemany, Sources on Alans: A Critical Compilation, Handbook of Oriental Sources. — Leiden, Boston, Cologne: Brill, 2000 . — р.13.
13. Кузнецов В.А., Очерки истории алан. — Владикавказ: Ир, 1992. — с. 56.
14. Меликишвили Г.А., К истории древней Грyзии. — Тбилиси, 1959. — с. 471-472.
15. Латышев В.В., Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. — Санкт-Петербург, 1883, том I, вып.1. — с. 253-279.
16. Кузнецов В.А., Очерки истории алан. — Владикавказ: Ир, 1992. — с. 253-279.
17. См., например, мою статью о последнем походе алан в Византию в 1301-1306 гг., //Дарьял. — 2010. — № 4. — c.208-225.
18. Bernard S. Buchrach, The History of the Alans in the West . — Minneapolis: University of Minnesota Press, 1973 . — р. 83.
19. William E.D. Allen, David Allens: The History of a Family Firm 1857-1957. — London: John Мurray, 1957. — р. 25-27, 78.
20. См. Анатолий Исаенко, Сармато-аланы в Британии // Научная мысль Кавказа. — 1995. — No 1. — с. 72-75.
21. Scott Littleton and Linda Malcor, From Scythia to Camelot: A Radical Reassessment of the Legends of King Arthur, the Knights of Round Table and the Holy Grail, 2nd ed. — London: Routledge, 2000.
В этой связи весьма привлекательной выглядит гипотеза Артура Коцоева, согласно которой имя «Arthur» может быть англо-саксонской транслитерацией алано-осетинского «Arsurs» — «White Bear», то есть «Белый Медведь». См. рецензию на киносценарий Артура Коцоева «Аланский стратиг» //Народы Кавказа. — 2009. — № 20. — с. 9-10
Urs Fidaer -Белый Замок в исследуемой балладе, в котором по легенде обитал Мстислав и был заключен аланский князь Аламат, напоминает Белый Замок короля Артура.
22. Об этом см. George Vernadsky, «A Note on the Name Antes», Journal of American Oriental Studies, Vol. LXXIII (1953), 192.
23. Миллер В.Ф., Язык осетин. — Москва, 1972 . — с. 16-17; цитата приведена в статье: Исаенко А.В. и Кучиев В.Д., Некоторые проблемы древней истории осетин // Аланы: история и культура / ред. В.Х. Тменова. — Владикавказ: СОИГИ, 1995. — с. 12.
24. Миллер В.Ф., Осетинские этюды. — Владикавказ: СОИГИ,1992 . — с. 598-599.
25. Кроме статьи, упомянутой в примечании 23, см. также:
Исаенко А.В., Скифы-сарматы-аланы-осетины: Библия о предках осетин // Дарьял . — 1992 . — № 1, , с. 180-196;
Исаенко А.В., Из глубины веков // Северная Осетия . — 1991. — №№ 31, 32.
26. Ernst Cassirer, Sprache und Mythos: ein Beitrag zum Problem der Gotternamen (Leipzig: Teubner, 1935; John Dewey and Arthur F. Bentley, Knowing and the Known . — Boston: Beacon Press, 1949. — с. 147.
27. В своей последней книге я закончил многолетнюю работу над созданием оригинальной теоретической модели этнических конфликтов. См. Anatoly Isaenko, Polygon of Satan: Ethnic Traumas and Conflicts in the Caucasus, First Edition (Dubuque, IA: Kendall Hunt Publishing Company, 2010), см. ch. 3, 5.
28. Исаенко А.В., Библия о предках осетин // Дарьял . — 1992 . — № 1 — с. 192.
29. Там же на с. 193-194 приведены и другие доказательства топонимики, археологии и письменных источников.
30. Мне доступен только английский перевод этого источника: S.H. Cross and O.P. Sherbowitz-Wetzor, ed. and trans., The Russian Primary Chronicle, Laurentian Text (Cambridge, Mass., 1953), 134; со ссылкой на русский оригинал В.П.Адриановой-Перетц, ред., Повесть временных лет. — М.-Л., 1950, т. I. — c.99.
Ипатьевский список содержит ту же историю.
31. Там же, т.II, c.88.
32. М.Н. Тихомиров, Боян и Троянова земля // Слово о полку Игореве, /ред.В.П. Адрианова-Перетц. — М.-Л., 1950. — с. 177. Весьма примечательно, что в юности Боян мог лично знать Мстислава. Последний умер в 1036 г., а Боян был еще жив, когда князь Роман Святославович был убит половцами в 1079 г. Тогда же Боян и создал о нем свою поэму. Название всех трех поэм Бояна в Слове дают возможность воссоздать его карьеру. По всей вероятности, сначала он жил при дворе Мстислава в Чернигове, после его смерти — у Ярослава в Киеве, а после смерти последнего — вновь в Чернигове у Святослава. Если в 1079 г. Бояну было примерно 80 лет, то в двадцатилетнем возрасте он вполне мог быть свидетелем дуэли Мстислава и Редеди. См, Vernadsky and Dzanty, «The Ossetian Tale…», 232.
33. Это издание мне не доступно. Но я пользовался его немецким переводом: Die Sagen und Lieder des Tscherkessen-Volks, gesammelt von Kabardiner Schora — Bekmursin Nogmov, bearbeitet von Adolf Berge (Leipzig, 1866).
34. Трубецкой Н.С., Редедя на Кавказе // Этнографическое обозрение. — 1911. — № 1-2. — c. 229-238.
35. Vernadsky and Dzanty, «The Ossetian Tale…», р. 217.
36. Hudud al-Alam, trans. by V.F. Minorsky, «J.W. Gibb Memorial» Series, N.S., XI . —
London, 1937. — р. 445.
37. Ibid., 446.
38. Ibid., 161.
39. После разгрома алан монголами и Тимуром ситуация кардинально поменялась, и в XVI -XVIII вв. уже часть осетин зависела от кабардинских феодалов, что было одной из причин, заставлявших осетин искать покровительства у Российской империи. См. Марк М. Блиев, Осетинское посольство в Петербурге 1749-1752: Присоединение Осетии к России. — Владикавказ, 2010. — с. 122-123, 189-190, 196.
40. Повесть временных лет. — М.-Л., 1950. — с. 145.
41. Vernadsky George, Kievan Russia. — New Haven, 1948. — р. 161-162.
42. Минорский В.Ф., Русь в Закавказьеc. — (б.и.) . — с 378-380.
43. Миллер В.Ф., Осетинские этюды. — М., 1887, Т.III. — с. 66-68.
44. См. N. de Baumgartner, «Genealogies et marriages occident des rurikides russes du X-e au XIII-e siecle», Orientalia Christiana, IX, No. 35 (Roma, 1927), 70.
45. Vernadsky and Dzanty, «The Ossetian Tale…», 220.
46. Повесть временных лет. — М.-Л., 1950. — с. 145.
47. Троицкая летопись / ред. Приселков М.Д. — М.-Л., 1950. — с. 253-255.
48. Vernadsky and Dzanty, «The Ossetian Tale …», 221, 233, примечание 20. См. также:
Бутков П.Г., О браках князей русских с грузинками и ясынями в XII веке // Северный архив, XIII (1825), с. 326-327.
49. O' Rahilly, Early Irish History and Mythology. — Dublin, 1946. — р. 276-281.
50. Исаенко А.В., Сармато-аланы в Британии, с. 74.
51. Толстов С.П., По следам древне -хорезмийской цивилицации. — М.-Л., 1948, рис. 45.
52. Vernadsky George, The Origins of Russia. — Oxford, UK: Clarendon Press, 1959. — р. 19, 30, 44, 61, 200, 280.
53. Яхтанигов Хасан, Северокавказские тамги. — Нальчик: Лейтер-ибн-Марат,1993. — с. 30, рис. на стр. 35.
54. Рыбаков Б.А., Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси // Советская археология. — 1940. — вып. VI. — c. 242, рис. 41, 42.
55. Яхтанигов Х., Северокавказские тамги. — Нальчик: Лейтер-ибн-Марат,1993. — с. 35, 42, 46.

Саму Сагу об Иры Дада читайте в разделе «Этнография»