Литературная казнь или зачастую непростая история книг

Южная Осетия всегда находилась под пристальным взглядом грузинских националистов. И не только в период верховенства в Грузии меньшевиков. Грузинские большевики также не особо отличались в национальном вопросе от своих бывших однопартийцев по РСДРП. Отслеживалось все: умонастроения юго-осетинской партийной верхушки и простых обывателей, веяния в национальной литературе и искусстве, подача исторических изысканий… Все, что не соответствовало советскому интернационализму в его грузинской интерпретации должно было пресекаться. И инструментом этого были не только политические репрессии и моральный гнет, но и уничтожение книг. Так что костры из сжигаемых фашистами книг на городских площадях Германии отбрасывали свой зловещий отсвет и на холмах Грузии.
Мы не будем удаляться в 30-ые и 50-ые годы, когда жертвами обвинений в национализме становилось творчество осетинских поэтов и прозаиков. Тема репрессий середины прошлого века отдельная тема. Но зловещее дыхание цензуры чувствовали творческие люди и в 70-х годах. Несколько примеров.
В 1971 году в издательстве «Ирыстон» выходит научный труд известного осетинского философа Аквсентия Козаева «Интернациональные связи осетинского народа и его духовный прогресс». Казалось бы, работа, отвечающая велению времени в духе интернационализма. Не тут-то было! Книга так и не увидела своего читателя и была порезана на бумажные полоски в типографии. Лишь благодаря тому, что наши люди никогда не исполняют до конца абсурдные поручения, несколько экземпляров этого издания сохранились для истории.
Что же такого было написано А.Козаевым, что был уничтожен практически весь тираж в 1000 экземпляров. А все из-за одного положения, изложенного на с.125: «Отсутствие прочного и необходимого дорожного сообщения между двумя частями Осетии – Северной и Южной – является одним из главных препятствующих факторов на пути к установлению каких-нибудь экономических связей, не говоря уже о необходимых внутринациональных связях. Единственный путь к устранению этого фактора – проведение дороги через Кавказский хребет по Рукскому перевалу. Но здесь интересно другое. Эта дорога связала бы не только две части Осетии, что само собой было бы явлением большого экономического, культурного и политического значения. Дорога через Кавказский хребет имеет не только и не столько узконациональное значение, сколько значение общегосударственное. Так национальные интересы отдельного народа органически сливаются с общегосударственными интересами и их слитное решение является единственно правильным, необходимым и взаимовыгодным».
На первый взгляд причиной недовольства цензоров из Тбилиси и их цхинвальских бонз может показаться призыв к строительству перевальной дороги. Но едва ли это могло быть причиной. Дело в том, что в 1971 году Совет министров СССР уже принял постановление о строительстве дороги через Рукский перевал и автодорожного Рукского тоннеля, более того, работы были включены в пятилетний план 1971-1975 годов. Так что вопрос был решен и без призыва А.Козаева. Опасения местных цензоров же вызвали другие пассажи: «узконациональное значение», «интересы отдельного народа», но более всего формула «две части Осетии – Южная и Северная». Ну не могла в 1971 году Южная Осетия быть частью единой Осетии. Тогда считалось, что Южная Осетия – это часть Грузии. И никаких вольностей! А книги, в которых говорится иное – под нож! Таковы были времена.
Подобная судьба ждала и другое издание, правда повод здесь был другой. Книга А.Г. Гучмазова «Генерал Армии И.А. Плиев» вышла в 1984 году и тоже была пущена под нож. Главной причиной уничтожения тиража стало то, что автор вывел фразу, что героя подобного Исса Плиеву могла родить только осетинская земля. Сегодня это бы посчитали наивным и безобидным пафосом, но тогда преподнесли как подрыв межнационального мира: «Осетины не должны были быть выше любого из советских народов». Бдительными редакторами было доложено в компетентные органы и тираж было рекомендовано порезать на бумажные полоски. Но как мы уже сказали выше, распоряжения выполнялись не всегда в полном объеме. Возможно, это было и к счастью. При этом просто замену одной страницы никто не рассматривал, «улики» уничтожались в полном объеме.
Радетели интернационализма на просторах СССР не дремали не только в Южной Осетии, но и в Северной Осетии. В 1984 году в северо-осетинском издательстве «ИР» вышло научное исследование А.Кузнецова «Очерки истории алан». В нем была представлена общая и последовательная картина исторической жизни алан, начиная с их появления на Кавказе, наиболее существенные проблемы их истории и культуры. Научные редакторы не нашли в работе противоречий с исторической действительностью и рекомендовали ее к печати. Но тут свое веское слов сказали цензоры из областного комитета партии. Сперва автору было рекомендовано сократить работу, после потребовали убрать из текста высказывание известного французского ученого Ж. Дюмезиля о Нартском эпосе, где тот отдает приоритет авторства осетинам. Ну а после подачи подписной корректуры из Обкома партии последовал еще один звонок: рукопись прорецензировать в КБ АССР и ЧИ АССР. Пришлось получать положительные рецензии от чеченских, ингушских, кабардинских ученых!
После этого книга, наконец, была направлена в типографию и отпечатана. Однако на второй день было дано указание не выпускать тираж из типографии. Оказалось, что руководство Северной Осетии получило заключение сотрудников идеологического отдела партии, где указывалось что книга «Очерки истории алан» может спровоцировать с одной стороны недовольство соседей, а с другой – создать у осетин ложное представление своего национального превосходства. Не надо забывать, что всего год назад во Владикавказе прошли широкие выступления народных масс в защиту национального достоинства. Протесты были вызваны преступлениями ингушских экстремистов и были подавлены властями. Прикрываясь лозунгом борьбы с националистическими проявлениями, новое руководство республики во главе с В.Одинцовым развернуло настоящую психологическую войну против осетинского народа, подкрепляя ее массовыми арестами ни в чем неповинных людей, партийными взысканиями за исполнение национальных обрядов, запретами на проведение митингов и шествий.
При В.Одинцове и его команде был усилен цензурный гнет в средствах массовой информации. Из высших, якобы государственных, соображений из авторских текстов вычеркивались целые абзацы, а то и страницы. Поэтому в опалу, попал и труд А.Кузнецова «Очерки истории алан». Одно хорошо, что сам ученый не был осетином, иначе бы и он не избежал обвинений в национализме.
В результате было принято компромиссное решение: 600 экземпляров разрешили отдать заказчику – Северо-Осетинскому научно-исследовательскому институту, 2000 экземпляров Юго-Осетинскому книготоргу (видимо, с намерением, что за распространением литературы с «сепаратистскими взглядами» за перевалом будет уже следить Тбилиси). Остальные 2400 экземпляров лежали на базе республиканского книготорга. Ими не велено было торговать.
Однако дорога на книжные прилавки порой оказывалась закрытой и по самому неожиданному поводу. В 1978 году был напечатан поэтический сборник Скиф-Ирона (Рюрика Тедеева), который так и не вышел за пределы типографии. Причиной тому стали протесты некоторых юго-осетинских писателей, которые узнали себя в его стихотворных пародиях.
…Сегодня запретов и преград для книгоиздания уже нет,кроме, разве что финансовых. Реанимация книгоиздательства в Южной Осетии произошла сравнительно недавно, лет пять-шесть назад, благодаря фактически энтузиастам, где инициаторами выступили работники именно Госкомитета информации и печати. Однако на сегодня созданные издательские комиссии в различных ведомствах зачастую не отвечают до конца необходимым требованиям. Поэтому на прилавки книжных магазинов попадает самая разнообразная литература, порой и низкого качества. И, как следствие, большинство книг остаются невостребованными нашими читателями. Поэтому иногда жалеешь, что сейчас уже не существует того строгого и взыскательного отбора, как в эпоху СССР. Конечно, не в таком всепоглощающем и неприглядном виде, но все же. И потому порой читаешь книгу и думаешь: «Эх, нет на автора цензора!».

Коцты Х.
Газета «Республика»