Главной угрозой для Донбасса остается авантюризм

Ключевым вопросом 2017 года для Донбасса станет удержание видимости мира на уровне 2016-го. Это вроде бы скучновато звучит, но главная преграда и впечатляет, и ужасает. Преградой стало само украинское общество, требующее крови и отказавшее себе в авторитетах, которые были бы способны навязать мир тем, кто жаждет войны — и в конечном итоге эту войну получит.

Оценивать перспективы донбасского конфликта на 2017 год особенно сложно, если поставить себе цель не играть в Вангу и битву экстрасенсов. Причины — очевидная неадекватность всего происходящего и отсутствие четких схем при оценке возможностей.

В Киеве и на линии фронта со стороны ВСУ мы имеем дело с людьми, мышление которых не поддается формальной логике, следовательно, и оценке. Большинство военных шагов, не говоря уже о политических, в аналитике принято рассчитывать теоретически, то есть исходя из «идеального мышления», когда действующие лица похожи на роботов, преследующих идейные военно-государственные интересы. Но нашем случае «в теории» означает «как в сказке». На деле любой командир бригады ВСУ чуть ли не по собственной инициативе способен организовать какую-нибудь «операцию Х», которая уже через сутки может перерасти в пожар по всей линии фронта.

Страховка от дурака

Донбасс уже давно существует как бы в нескольких параллельных реальностях, которые даже информационно оформлены так, будто друг с другом не связаны.

В первом круге этого ада все еще продолжается «минский процесс». Даже его участники с некоторых пор не знают, что это в реальности и с чем это едят, но сам термин продолжает обращение в информационной сфере, поскольку хоть как-то сакрализует что-то связанное с миром и прекращением огня. Людям свойственно верить в добрые намерения, так что окончательный отказ от поддержания мифа о «минских переговорах» может негативно сказаться на действительной обстановке на фронте, поскольку многим развяжет руки. В этом плане данная словесная конструкция, по делу подвергаемая издевкам, все еще необходима.

Но на практике даже обмены пленными — одно из немногих, что осталось в ведении «минского процесса» — происходит если не стихийно, то по иным каналам, от церкви до личных договоренностей, а искомое «всех на всех», которое и должно стать результатом переговоров в Минске, недостижимо по множеству причин.

До самого последнего времени чисто политическими решениями подобный сценарий удавалось замедлить, замедлив — отложить, отложив — отменить задним числом, но именно он представляется сейчас наиболее опасным.

Хочется надеяться, что в Киеве не решатся на организацию масштабного наступления, которое приведет к обрушению всего фронта с совершенным апокалипсисом на выходе. Если все-таки представить, что мы имеем дело с вменяемыми людьми, трудно будет представить другое — то, что подобное приходило к ним в голову без дополнительного «гласа свыше».

Другое дело, что пропаганда на Украине уже давно приняла характер самовнушения: в Киеве искренне верят в силу ВСУ, в «чудо-оружие» в виде двух БТР «Дозор» и двух десятков новых минометов, половина из которых взрывается вместе с расчетами. Это уже не говоря о «Джавелинах», в которые верят даже несмотря на избрание президентом США бизнесмена Дональда Трампа. Нельзя исключать, что даже результаты выборов в Киеве считают «российской пропагандой», вот ждут «Джавелинов», загодя погладив вышиванки.

Опять же стотысячная армейская группировка давно уже живет собственной жизнью, и локальная операция может спровоцировать начало реализации какого-нибудь из наступательных планов уже через пару суток боев. Просто цепочка принятия решений будет перевернута — от комбрига до генерального штаба, а не наоборот, как это бывает в нормальной обстановке.

При таких вводных становятся бесполезными любые политические инициативы со стороны ДНР и ЛНР — в Киеве их не просто игнорируют, но и коллекционируют как поводы для войны. Воссоздание ситуации 2015 года, только в большем масштабе, вполне себе перспектива и для 2017-го.

Представить же некую новую возможность для политического урегулирования трудно, в первую очередь потому, что она требует прорыва в мышлении именно в Киеве. В этом смысле влияние внешних факторов — Трампа, Евросоюза, МВФ — чересчур преувеличено. Если Киеву захочется (а ему захочется!), он упрется — и никакие внешние силы не заставят нынешнее руководство Украины сесть за стол переговоров по-настоящему, а не как обычно, то есть в стиле «мы сейчас этом текст подпишем, а затем — в топку его». На этих людей нет инструментов реального давления, если мы все-таки живем в реальном мире, а не в сказке.

Психологическая ловушка украинского общества, которое за эти годы накачало себя ненавистью и жаждой крови, не имеет выхода к миру. В Киеве уже нет действительно влиятельных политиков, которые могли бы вынудить скачущее и горланящее общество принять необходимость компромисса. Они либо уже попрятались — либо их перестреляют в переулке при первой же попытке заговорить о переговорах с ДНР и ЛНР напрямую. Собственно, потому и попрятались.

Вообще, как это ни печально, такого рода конфликты почти всегда и в обязательном порядке возобновляются, только на более серьезном уровне в плане использования вооружений. В донбасском случае дальше вроде бы некуда, но и это иллюзия. ВСУ очень старались восстановить потенциал своих ВВС, и хотя пока это выглядит местечковым явлением, они все-таки в состоянии поднять в воздух до двух десятков самолетов. И не важно, сколько из них вернется — огневое взаимодействие в любом случае будет поднято на новый уровень.

За последние годы Киеву удалось навязать слишком многим собственное карнавально-местечковое понимание мира, и хотя мы действительно верим, что их позиция изменится в связи с Трампом или безвизовой Европой, она не изменится. Это не карнавал в Виннице и не сказка деда Панаса, это тяжелая реальность, в которой люди накручивают сами себя, не чуя почвы под ногами и последствий своих шагов. И ничего в этой системе мышления 2017 год, увы, не изменит. Это лишь календарная перемена, никак не влияющая на с виду уже практически неразрешимый вооруженный конфликт.

http://www.vz.ru/world/2017/1/4/851797.html